— А вдруг там еще военные? — ответил Дэвид.
— Что, ты трус? В жизни не хотел, чтобы мой сын был трусом.
— Да я как бы не трус.
— Да, ты не трус, когда тебе что-то надо, — сказал Джастин. — Они тебя видели?
— Думаю, нет, — ответил Дэвид.
— Они подумали, что это был Джордж, и не будут больше никого искать, мне кажется, они давно уехали, у них наверняка много других дел.
— Ладно, пойдем, — сказал Дэвид.
Дойдя до дома, Джастин подошел к лежавшим телам Джорджа и Марты, наклонившись, похлопал по плечу лежавшего Джорджа: — Спасибо, что помогли мне. Надо их похоронить, — повернувшись к Дэвиду, сказал Джастин.
Дэвид ухмыльнулся и произнес:
— Ты очень изменился, сильно изменился.
— О чем это ты? — удивленно спросил Джастин.
— Ты давил людей как букашек, не обращал на них никакого внимания, и ладно бы, если на тебя работала мотивация, но ее тогда не было, и потом, когда появилась, она тебе была не нужна. Ты работал, как я понял, просто ради удовольствия, убивал ради него, не считался ни с чьим мнением, как мне тогда казалось, даже Джованни был тебе не указ. Ты, наверное, единственный, кто его видел таким, каков он есть.
— Да не убивал я никого! — нервно перебил Джастин. — Это был не я. Я таким не мог заниматься.
— Ты действительно ничего такого не помнишь? А убивать ты не разучился, также метко стреляешь, что с правой, что с левой руки, — сказал Дэвид.
— Я не знаю, откуда у меня эти навыки, — виновато сказал Джастин. — Как бы там ни было, надо их похоронить и точка, хватит болтать, бери, похороним на заднем дворе, а потом я разнесу этих военных к чертям.
— Вот, вот, отец, давай вспоминай, копи злость, я знаю, ты сможешь нас довести до бункера, — сказал Дэвид, взяв за ноги тело Джорджа.
Джастин взял за руки, и они потащили тело Джорджа на задний двор.
— Дэвид, расскажи, каким я был отцом? — попросил Джастин.
— Я смутно помню, ты исчез э-э-э, когда мне было 13 лет.
— Вспомни хоть что-нибудь.
— Любящим, ответственным, много с нами проводил времени, занимался с нами. В общем, обычным.
— Что-то я вот вспоминаю и не могу ничего вспомнить, каким я был. Какие-то смутные отрывки и бескрайние чувства, какой-то любви, любви к семье, к тебе, Рианне, Брэду, Кэтти. И в тоже время чувство… чувство сна, как будто это все нереально. Нереально настолько, что у меня голова взорвется от осознания этого, — задумчиво сказал Джастин. — Я помню, что ты родился, я держал тебя на руках, потом фрагменты, школа, а что было в этих промежутках, я не помню. Кроме кратких отрывков. И так и про Рианну и Брэда, Кэтти, есть чувства просто любви, любви как наркотик, которая необъяснимо тянет, влечет, как будто есть вина, очень страшная вина перед вами, всеми силами я пытаюсь ее искупить.
