Очередную надзорную жалобу направил генеральному прокурору СССР Руденко. Вскоре получил ответ, подписанный заместителем генерального прокурора СССР Моляровым, следующего содержания: «В приговоре присутствуют элементы оговора Динерштейна, однако основания для принесения протеста на приговор отсутствуют», — и приговор был оставлен в силе. Я, конечно, такому безграмотному ответу удивился, ибо одна из статей УПК гласит: «Если в материале уголовного дела присутствуют элементы оговора — приговор опротестовывается и дело всех участников процесса подлежит пересмотру». Этот формально безграмотный ответ заставил меня обратиться в проходивший в это время 25 съезд КПСС, куда я приложил и ответ Генеральной прокуратуры СССР. А вскоре получил от Надюши телеграмму: «Сообщи день выезда и № поезда и вагона».
Значит, специальная комиссия 25 съезда КПСС наложила свою резолюцию на мое заявление с приложенными к нему документами и направила его в Президиум Верховного Суда РСФСР, который 4 августа 1976 года вынес постановление, где указано: «Приговор Мосгорсуда от 25-го апреля 1972 г. и судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 12 июня 1972 г. изменить, переквалифицировать и назначать наказание 5 лет с конфискацией имущества, но на основании статьи I Указа Президиума Верховного Совета СССР от 6 мая 1975 г. об амнистии в связи с 30-летним юбилеем Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов от наказания освободить». Подобные постановления и решения судебных органов, к сожалению, в большинстве своем не объективны, являются соломоновым решением; они не отменили приговор на меня, хотя для этого были законные основания, а почему? Потому что, отменив приговор и освободив меня, им пришлось бы признать ошибку правосудия. А как же честь мундира? Честь мундира для наших чиновников выше объективного правосудия. Вернувшись домой, я хотел опротестовать это соломоново решение халатно-безответственного правосудия, но Леночка убедила меня закончить переписку с этим правосудием, дабы не подорвать и без этого шага свое слабое здоровье.
18 августа 1976 года я освободился из мест лишения свободы. Давать домой телеграмму не стал, чтобы не обременять лишними хлопотами. Домой приехал ранним утром; встретили с восторгом, и вскоре все сели завтракать. Неделю я наслаждался контактом с родными и домашним уютом, а затем оформил паспорт и прописку. С трудоустройством долгое время испытывал трудности, так как к освободившемуся из мест лишения свободы относились с недоверием. На старое место работы я так и не пошел, ибо там работали люди, оговорившие меня. Однажды встретился с бывшим председателем месткома Меклером Ефимом Анатольевичем, и он мне помог устроиться на автопредприятие «Мослифт», и 20 ноября 1976 года я наконец начал работать, быстро вжился и освоился в коллективе предприятия и с большим усердием работал на аварийной автомашине, затем мастером по ремонту автомашин, а впоследствии начальником мастерских по ремонту автотранспорта.
