Над крышами домов справа вот-вот готовилось взойти солнце, приветствуя своим появлением последний день октября. От воды ощутимо тянуло прохладой, и я плотнее запахнул куртку-ветровку. На дне бутылки коньяка «Старый Кёнигсберг» оставался последний глоток.
— Кёнигсберг старый, — зачем-то сказал я вслух избитую временем фразу, — но приключения всегда новые.
Вздохнув, я взял в руку бутылку коньяка, желая поставить точку в сегодняшней ночи и возвратиться домой, пусть без щита, но и не на щите. Мне было очень грустно от ощущения того, что жизнь, подобно этому рассвету, проходит мимо меня.
— Доброе утро, — внезапно сказал кто-то.
Я оглянулся. Наверху лестницы, в нескольких метрах от меня стоял очень высокий мужчина, одетый с головы до ног в одежду черного цвета. Незнакомец с тонкими, аристократическими чертами лица, выглядел не просто элегантно, но подчеркнуто элегантно. Светлые волосы были подстрижены столь аккуратно, будто незнакомец только что вышел из лучшей в городе парикмахерской. Его безупречное черное однобортное пальто и черные брюки из какой-то очень дорогой ткани дополнялись такого же цвета идеально вычищенными полуботинками, всем своим видом словно бросающими вызов окружающей октябрьской сырости и прошедшим ливням. В руках он сжимал чёрный кожаный саквояж. В окружающей нас обстановке незнакомец выглядел столь идеально, что казался человеком не от мира сего. Определить его возраст было затруднительно; я бы предположил, что незнакомцу было от тридцати пяти до сорока пяти лет.
— Доброе утро, — несколько настороженно ответил я. Почему-то моя память немедленно извлекла из своих архивов воспоминание о том, как давным-давно на втором курсе своего первого университета я и трое моих друзей пили красное вино в уютном палисаднике, из которого нас откровенно хамским образом выгнал жилец с первого этажа.
— О нет, я не буду протестовать по поводу распития спиртных напитков в общественном месте, — прекрасно поставленным голосом сказал незнакомец, спускаясь по лестнице. Безукоризненное произношение Человека в Чёрном почемуто показалось мне таким же пугающим, как и его идеальный костюм. — Нет ничего плохого в том, что человек, встретивший столь прямолинейный отказ со стороны дамы, будет испытывать некую потребность в коньяке.
— По мне это так видно? — спросил я, опираясь на ступеньку, чтобы встать.
— Прошу вас, сидите, — обстоятельно склонив голову, сказал Человек в Чёрном, садясь на одну ступеньку рядом со мной.
