Вмешался странник с рыжей бородой, подхватив азарт Маэстро.
— Правильно! Бей его! Всех их нужно перебить, как мух, — его голос был тверд и груб, он говорил о его силе и мужественности.
— Вот он! Настоящий воевода! Всех победить и перебить, — с ещё большим азартом начал Маэстро и направился прямо к страннику, обладающему медальоном в виде меча.
Странник расправил плечи, встав в боевую позицию, пугая всех своим большим грозным видом. Из под капюшона блеснула золотая улыбка, желавшая схватки. Когда Маэстро подошёл вплотную, это выглядело так, словно гора стояла перед ним. Он поднял голову вверх, оценил огромные масштабы горы и похлопал Странника по плечу.
— О тебе сказать нечего, — хлопал по плечу гору, словно успокаивая. — Но ты не расстраивайся, боец, — отвернулся и ушел, сел в своё кресло. Никто ничего не мог сказать, никто не понимал происходящего. Маэстро продолжил, объяснения.
— Ты странник подневольный, от тебя ничего не зависит. Силён, но глуп. Есть своё я, но приказ есть приказ.
Казалось, Маэстро устал, положил локоть на подлокотник кресла, а голову на ладонь, закрыл глаза.
— Ну а что вы скажите нам? — бесшумно приблизился к красному креслу странник, одетый в чёрный балахон. Он держал в руках небольшую меру и встал напротив, так же тихо разговаривая, как и двигался.
Маэстро приоткрыл один глаз, оглядел странника и произнес задумчиво:
— Хм… Странно, почему ты не толстый?
— Я никогда им и не был, — возмутился Голод.
— Ты их последствие, — расстроился Маэстро и продолжил. Показывая на первых двух.
— Все мы — последствия чего-либо, кого-либо. Зло, добро; война, голод; изобилие, бедность; жизнь, смерть, — говорил странник в чёрном балахоне. В его речи угадывались страдания, страх и смирение перед неизбежным, но каждое слово было взвешенно.
— Как всегда ты все взвесил и распределил кому и что получать. Виновных здесь нет! Все мы просто есть, — Маэстро встал и подошёл к четвертому всаднику.
— Сними свой балахон, пожалуйста. Я должен это видеть, и имя тебе — Смерть.
Остальные странники наблюдали с интересом. И скинула Смерть свой балахон, представ перед взорами мужчин красивой девой. Бледную кожу без капли румянца обрамляли пепельного цвета длинные волосы; глаза светло-серые, пронзающие и холодные.
— Красавица! Богиня! — не сдержал восхищения второй странник.
— Вот оно истинное лицо и тело твоё. Нежная, хрупкая, а столько несешь собой… — Маэстро взял за руку Смерть и провёл её к своему креслу. — Присаживайся, теперь это твоё место.
