И ДАЖЕ ПЛАМЯ В НЕДРАХ ПЛАНЕТЫ – ВСЕ РАВНО ЧТО ХЛАДНЫЙ ЛЕДНИК В СРАВНЕНИИ С ВЕЛИКОЙ ЛЮБОВЬЮ, КОТОРОЙ ВОСПЫЛАЛИ ДРУГ К ДРУГУ СУПЕРМЕН С ЗЕМЛИ И ЛАЙЛА ЛЕРРОЛ С КРИПТОНА.
Сцены, где молодой Джор-Эл, Лара, Лайла и Кал-Эл пьют за будущее, «И НЕ ВАЖНО, ЧТО ПРИНЕСЕТ НАМ ЗАВТРА!», отчетливо отдает горькой сладостью школьных фотографий, потерянных и найденных спустя много лет, когда молодость давно прошла. Супермен вынужден оставить рыдающую Лайлу умирать, он возвращается в собственное время, и так рождается новый тип историй про Супермена. Уже не политические фантазии, не пропаганда и, в отличие от более поздних супергеройских комиксов, не таблицы пересечений взаимосвязанных миров. Эти истории обладали универсальным обаянием народных сказок. Они не обращались к детской аудитории свысока и не смягчали темные материи – смертность, горе, ревность и любовь.
А еще были так называемые воображаемые истории, отклонявшиеся от официального канона (в комиксах именуемого «реальностью»). В них можно было комически или трагически разыгрывать занимательные сценарии «что, если?». Что, если Супермен женился на Лане Лэнг? Что, если Лютор воспитал Супербоя как собственного сына? Что, если Супермена воспитали родители Бэтмена, а Брюс Уэйн тогда – брат Кларка Кента, хоть и сводный? Таким сюжетам редко гарантировался счастливый финал, отчего многие из этих спекулятивных трагедий получались мощнее и запоминались крепче «реальных» приключений.
Супергерой обратился к тому, что внутри, и результаты получились великолепные. Отвернувшись от политической и социальной реальности материального мира, грамотно обворовав «Капитана Марвела» (в плане и содержания, и авторов), Уайзингер и его команда распахнули двери и явили новый горизонт, над которым супергерои могли вольно воспарить. Их больше не сковывали правила социального реализма, истории обрели свободу и стали тем, чего требовало поколение юных читателей, – аллегорической научной суперфантастикой о том, каково живется, когда тебе двенадцать лет. Супермен пятидесятых гордо назвал своим домом заляпанный яркими пятнами а-ля Джексон Поллок протоконтинент великого американского бессознательного – и привнес туда порядок, юмор и смысл. Уайзингер впустил в мир Супермена протейский, дионисийский дух, и этот мир заискрился электричеством, заиграл новыми идеями и свежими трактовками старых идей, распахнулся и переродился лизергиновой зарей шестидесятых.
Прежде чем продолжить, хочу вам пересказать свою любимую историю тех времен – потому что она идеально резюмирует эпоху и подход Уайзингера к американской драме. История называется «Новая способность Супермена». Вы, вероятно, полагаете, что заявленная новая способность укладывается в научный, по сути дела, диапазон суперменских талантов. Скажем, он научился управлять электричеством или читать мысли. Нет. Подчиняясь инструкциям Уайзингера, автор комиксов Джерри Коулмен и художник Курт Свон задумали нечто совсем другое.
