– Тоже человек весьма мало понятный… Что пишет! Поздравляет со вступлением на столь опасный, бунтовщичий путь… И кому! Столь ярому честолюбцу и открытому якобинцу де ла Файэту? Может ли так писать королевский посол? Скажи прямо твое мнение.
– Думается, это без всякой дурной мысли, ваше величество. Они же и кузены.
Екатерина быстрым взглядом окинула секретаря. Тот глядел ей прямо в лицо своими добрыми, заплывшими глазами.
– Пожалуй, ты и прав. Дело проще, чем я полагала. Хотя графом я вообще не очень довольна. Мало ли тыкала я ему в глаза лучшими правилами французской старой доблести, рыцарским обычаем! А он стал лукавить с нами… Я вовремя сметила. А что касается господина Файэта… Король сделал промах. Нынче там не умеют пользоваться распоряжением умов. Этого Файэта на месте короля я, как явного честолюбца и знатного родом, взяла бы к себе. Сделала бы своим защитником против врагов. Заметь, что и делала здесь, у нас, с моего восшествия…
– И звезда от звезды разнствует, государыня.
– А-а, вот как… Благодарствуй на похвале. Но то помни: я только женщина. Он же король, муж. О, если бы вместо этих юбок имела я право природное носить штаны! Я была бы в силах за все в царстве ответить. Как ни велика наша держава… управляют, слышь, и глазами, и рукой. Как Петр, как иные. А у женщин есть лишь уши. Да и те золотом занавешены порою, либо иной женской слабостью. Как скажешь?
– Взгляните, государыня, на дела свои. Они громче моего отвечают и вам самим, да и миру целому…
– Э-э, ты, толстяк… тонким льстецом стал. Где это научился, говори? Не от французов ли, что за их стоишь? Гляди! Je vous tuerai avec un morceau du papier[9].
И быстрым, каким-то девически-шаловливым жестом, свойственным ей одной, Екатерина слегка коснулась выдающегося живота Храповицкого свернутым листком, который держала в руке, засмеявшись при этом громким, обычным смехом.
– Ха-ха-ха. Мертв… мертв, государыня… Уж и отпет совершенно, – сдержанно-почтительно вторя хохоту императрицы, отозвался осчастливленный милой шуткой секретарь.
– Боле нет ничего? – быстро принимая деловой тон, спросила Екатерина. – Ступайте с Богом. Буду рада видеть вас нынче у себя за столом. Идите.
Храповицкий почтительно коснулся губами протянутой ему полной руки, на что государыня ответила легким пожатием.
– В приемной принц… его высочество Зиген Нассауский ждет, просит дозволения войти, – доложил Захар, пропустив за дверь Храповицкого.
– Принц? Что больно часто? Новые дела, видно. О чем вчера было сказано, не успела я еще ему состряпать… Да, видно, надо, коли пришел… Есть еще минутка. Зови. Пускай… Что скажете? – отвечая ласковым поклоном на почтительный привет принца, спросила Екатерина, стоя посреди комнаты и тем давая знать, что свидание не может быть продолжительным. – Что-нибудь новенькое? Дурное? Хорошее? В чем дело, принц?
