Изменился цвет стен, мебель, но основное осталось. Через окна с переплетами-средниками лился свет; натертое дерево половиц скрипит под ногами; лестница на верхние этажи с перилами, по которым он съезжал столько раз, что и не счесть. Он почти слышал голос матери, мягкий, веселый, – этот голос позвал его, когда он вошел в парадную дверь. Ему даже послышался стук ее туфель по паркету и донесся запах ее духов. Он, казалось, почувствовал ее руки у себя на плечах – они ласково обнимали его.
– Я вас тут оставлю, – сказала Тилли. – Пойду промою колени.
Блейк очнулся.
– Я вам помогу. Ведь по моей вине вы поранились.
– Наклеить пластырь я и сама в состоянии, – холодно и высокомерно ответила Тилли, и его это позабавило. Его вообще многое в ней забавляло и еще притягивало своей непосредственностью.
– Я настаиваю, – заявил он.
Она тяжело вздохнула и направилась к ванной. Блейк не мог оторвать глаз от того, как юбка колыхалась на крепких бедрах.
Позволит ли она ему остаться здесь? Удастся ли уговорить ее? Ему вполне удобно и в пансионе, если, конечно, не считать кровати, в которую проваливаешься, как в облако, откуда торчат одни лишь ноги. И каждый раз он на грани сотрясения мозга, проходя в дверь. А завтраки миссис Роузторн, от которых можно лопнуть? Это сведет на нет всю работу с личным фитнес-тренером.
Какое у Тилли основное возражение? Дом большой, комнат достаточно, чтобы не сталкиваться, если она того не желает. Хотя он как раз имел в виду, чтобы они сталкивались. И близко.
Блейк прошел следом за Тилли в ванную, присел перед ней на корточки и положил руку ей на ногу.
– Что вы делаете? – возмутилась она.
– Осматриваю рану.
– Уберите руку, – тоном школьной учительницы потребовала она.
Он поднял на нее глаза.
– У вас там застряли кусочки гравия. Есть пинцет? Я их вытащу.
Она вздохнула, порылась в ящиках под раковиной и протянула ему пинцет, антисептик и ватные диски.
– Действуйте. – И села на крышку унитаза. – Никогда не любила играть в докторов.
Блейк улыбнулся и приступил к врачеванию.
– Больно?
– Немного.
– Уж извините.
Очень быстро он промыл порезы, залепил пластырем и встал. Тилли тоже встала. Щеки у нее зарделись.
«Черт. Мне нравится, если женщина еще не утратила способности краснеть».
– Спасибо. – Тилли отвела взгляд.
– Обращайтесь. – Он приподнял ей подбородок, чтобы посмотреть в глаза. – А у вас красивые ножки.
Теперь она сделалась совсем пунцовой.
– Послушайте, мистер Макклелланд, я…
– К чему такая официальность? Мы же помолвлены. Разве не так?
