Сад Поммера | страница 93

Это дерево — Анна. Анна — это дерево.

Поммер запрягает лошадь, прилаживает к саням спинку и приносит из конюшни охапку сена, чтобы нежестко было сидеть. К утру на небе появляются облака и погода мягчает, только ветер по-прежнему резок.

В тяжелой одежде, Кристина с вышитой ею самой попоной в ногах, подавленные и угнетенные сокровенной заботой, — такими появляются в предутренних сумерках на дороге, ведущей в город, эти два человека, серые и шероховатолицые, как старые картофелины, выпахиваемые осенью из земли. Мороз пощипывает носы, хватает за пальцы, и как только они поворачивают за угол трактира, северо-восточный ветер начинает бить им в лицо и так дует всю дорогу.

Время от времени учитель подгоняет лошадь, и в двух-трех местах, под гору, она переходит на рысь. Коняга уже стар и туповат, у него выпала половина зубов, а у Поммера нет только одного зуба. Однако здоровье у них примерно одинаковое, оба не страдают от чахотки, у мерина были, правда, глисты, но Поммер вывел их, упорно и долго борясь с ними. Зато у лошади нет потомства…

Они тихо едут всю дорогу, только снег хрустит под полозьями.

В город они приезжают до обеда. Сначала заходят к Марии, оставляют лошадь во дворе и идут в дом. Дочь хлопочет в кухне, на столе лежит раскрытая поваренная книга на немецком языке. Сассь стоит на стуле и смотрит на дедушкину лошадь во дворе. По сравнению с тем, как он говорил летом в деревне, Сассь гораздо лучше произносит слова и больше не проглатывает первые буквы. «Ло-шадь! Де-ду-шка!» — отчетливо выговаривает он.

Мария усаживает родителей возле плиты — согреться. Деревенские стесняются и жмутся, будто они не у своей родной дочери, а у какой-то чужой женщины. Кристина не решается снять тяжелую, давящую на плечи верхнюю одежду, наконец она по настоянию дочери раздевается, но по-прежнему чего-то стесняется. Поммер расспрашивает внучонка, который с любопытством, большими глазами смотрит на деда и бабушку.

Мария насыпает в кофемолку горсть цикория и немного кофейных зерен. Скоро согреемся, пусть отец с мамой чуть-чуть подождут.

Телеграфист сказал, что Анна поступила совсем некрасиво. Где это видано, чтобы в порядочной и уважаемой семье случилось такое, чтобы молодая девушка наложила на себя руки. На работе у него могут возникнуть неприятности. Нехорошо, когда среди родни происходят подобные вещи…

Кофемолка трещит в руках дочери. Не кофе же пить приехали мы сюда, думает Поммер. Но Мария говорит и говорит, слова ее будто поток, прорвавший плотину. Боже праведный, что же теперь станет с бедной Анной! Нужно же ей было натворить такое! Да и муж сказал, что он сам не знает, что ему теперь делать, чтобы загладить эту историю. Начальник, правда, вежлив и доброжелателен, но, глядишь, и он посмотрит косо. А сослуживцы, соседи по дому и прочие… Зачем она это сделала?