Поммер сидит, положив руки на колени, он устал, тело его ноет. Весенний воздух утомляет. И школа тоже, да — и школа; от всего устаешь, когда уже не молод.
В саду еще много работы. Убрать, вспахать, вскопать, пригладить. Только с плодовыми деревьями и ягодными кустами он ничего не станет делать. Они и так расцветут и принесут плоды, если будет урожайный год. По иным приметам можно судить, что этот год будет лучше, нежели прошлый.
Время покажет, может, и старое суйслепповое дерево еще выбросит листья.
Для Поммера это вдруг становится очень важным. Дерево в три раза моложе его, хотя в его глазах оно как бы сверстник ему, и чахлый вид яблони несет в себе нечто гораздо большее, чем может показаться на первый взгляд. Это своего рода напоминание ему, Поммеру!
А что же в нем особенного, в этом дереве? С самого начала оно вроде было непохожим на другие… Почва вокруг темна, как и весь грунт сада, попробуй-ка додумайся, что мешает в земле корням дерева. Камень или железо, подзол или дно родника, хотя на этом участке ключа и нет.
Может быть, он обидел дерево, оскорбил его? Может быть, у дерева свои причины, отчего оно не хочет и не может приносить плоды? Каждый делает то, что может. Как и он, Поммер.
Школьный наставник размышляет, пока не становится прохладно.
Он встает, уносит ведро в сарай и берет там железные грабли. Надо поработать в саду: сгрести в кучу истлевшие листья и весь мусор, оставшийся с весны.
Кристина выходит из дому на крыльцо — посмотреть, что делает муж. У нее уже готов ужин.
Поммер смотрит на жену и неожиданно думает, что эта женщина в кофте с буфами и кружевными краями, в сапожках со шнурами, издали кажется еще молодой и красивой, статной и стройной. В ее черных волосах еще совсем мало седины, только в двух местах к ее голове будто чуть-чуть прикоснулись кистью с известкой. У Кристины карие глаза и черные курчавые волосы. Было время, когда она носила большую, тяжелую косу. У нее уже было двое детей, когда она отрезала косу, потому что от тяжести косы болела голова. Поммеру пришлось согласиться с этим, хотя коса напоминала ему о их молодости. Из жениных волос он сплел себе цепочку для часов, часть косы и сейчас еще в сундуке, где у Кристины всякие старинные вещи. Окованный медью сундук и сам уже древность. На его передней стенке выжжено имя Hazak и дата — 1797. В свое время вокруг сундука, будто пчелки, вились дочери, их страсть как интересовал кринолин, о котором они только читали в книгах, и материнская коса. Из этой одной косы можно было сделать пышные поддельные косы нескольким редковолосым женщинам. Дочерям она не понадобилась, у них волосы были такие же густые, как у Кристины.
