Он разводит раствор, отыскивает в сарае большую кисть, шершавую, с выпавшими волосами.
Сейчас последний срок побелить стволы плодовых деревьев.
С ведром в одной, с кистью в другой руке входит он в сад. Солнце пригревает, ветер шевелит голые ветки деревьев. Под окном школы, защищенные от ветра, проклевываются из земли побеги травы. Поммер радуется как ребенок, он воспринимает времена года словно целую жизнь и рад, что это стоит жизни. Злость и горечь еще не переступили через его истертый порог.
Мгновение он раздумывает, откуда начинать работу — от придорожного края или отсюда, от сарая. Конечно же, это не столь важно — откуда ему начинать, но Поммер не может стряхнуть с себя странное чувство, что деревья всему внимают и потом будут наедине думать про себя. Ему кажется, что дерево замечает большее, нежели знает о нем человек. Например, этот белый налив там, в углу сада, был удобрен однажды, смолоду, овечьим пометом, так как весь навоз уже вышел. Два или три года он, будто назло, не плодоносил вовсе, хотя годы были урожайные и другие деревья гнулись под тяжестью яблок. Дерево отомстило ему. Поммер понял это и удобрял его лучше, чем другие деревья, хотя потом пришла холодная зима и обидела как раз белый налив. Так природа укрощала гордыню яблони.
У деревьев свои секреты, как и у людей, и о них никому не стоит говорить. Да и кого интересуют такие мелочи?
Особую заботу, почти как к хворому ребенку, питает Поммер к старому, обомшелому суйслеппу[2]. Дерево много выстрадало, долгое время росло хилым и хворым, никак не могло набраться сил. Поммер не понимал, что с ним такое творится, и были времена, когда он всерьез подумывал уже, не выкорчевать ли яблоню и посадить на ее место что-нибудь более надежное. Деревцо своими хворями в конце концов обозлило Поммера. Но ствол его был такой тоненький и кривой, что из него не вырежешь даже зубьев для грабель. Поммер дал ему отсрочку на год-другой. И однажды весной деревцо стало выравниваться на глазах, пошло в крону, зацвело и принесло плоды. Оно преодолело напасти, нашло в земле новые силы, и школьному наставнику было приятно, что он когда-то не дал волю своему гневу и не погубил его.
С тех пор прошли годы. Суйслепповое дерево теперь старое, раскидистое, оно хворает опять. Что ни весна, все больше сохнут его ветки, плоды все меньше. Нет в нем уже прежнего норова, и судьба его странная. Но все же дерево обращено к полуденному солнцу, нет у него недостатка в свете и плодородной земле.
