Во-вторых, влезавшие в долги правительства стремились поддержать высокие темпы индустриального роста, характерные для послевоенного периода беспрецедентного в истории человечества роста экономического. Десятки правительств, от Латинской Америки до Восточной Азии и стран Советского блока, предполагали создать передовые секторы в надежде, что к моменту погашения кредитов новые источники доходов покроют долги. В расчёте именно на это Египет, Бразилия и Югославия начали создавать собственные фармацевтику и автостроение. Никто не хотел задуматься, что в ближайшем будущем эти проекты перерастут свои национальные рамки, столкнутся друг с другом, с протекционизмом Запада и с конкуренцией восточноазиатских «тигров». Что произойдёт, если половина стран мира разом начнёт производить собственные автомобили и наводнит экспортные рынки дешёвым текстилем и бытовой электроникой?
К тому времени националистические проекты автаркии и импортозамещения себя исчерпали. В конце 1970-х годов возникает новая перспектива перехода к экспорто-ориентированному промышленному росту. Для этого, однако, требовалось обеспечить новоиндустриальные экономики доступом на мировые рынки, без чего эти проекты попросту сорвались бы. Поэтому в конце 70-х в повестке дня устойчиво возникают требования нового мирового экономического порядка. По сути, это была первая попытка политической координации экономических требований на уровне всего тогдашнего третьего мира. Целью было заставить развитые страны Севера поделиться рынками и технологиями, а не отделываться помощью.
Кроме того, страны, как теперь выражаются, «Юга» собирались сознательно стимулировать торговлю внутри своего блока. К примеру, Бразилия по умеренной цене поставляет в Анголу свою технику, взамен получая нефть, хлопок и другое сырьё по устойчивым ценам, защищённым от крайних рыночных колебаний, с тем чтобы Ангола сохраняла платёжеспособность. По мере усложнения технологической цепочки бразильская промышленная продукция выходит на мировой рынок, а Анголе передаются менее технологичные компоненты промышленного производства и (непременно!) соответствующие каналы сбыта.
Индустриализация Южной Кореи и Тайваня, куда с начала 60-х передавались менее прибыльные звенья японских производственных цепочек с соответствующими экспортными навыками и связями, происходила по тому же принципу. Конечно, огромную роль играли капиталы, сбытовые возможности и политическая воля США, исключительно заинтересованных в выживании и самоокупаемости своих антикоммунистических форпостов в Восточной Азии. Со своей стороны, и правящие элиты Кореи и Тайваня должны были суметь воспользоваться предоставленными возможностями. Именно за этим следили извне и сверху, направляя в производство даже коррупционные доходы.
