— Да, — прошептала она, слегка прикусив ему мочку уха.
Валентину не нужно было повторять дважды. Он быстро стянул с ее плеч платье и расстегнул бюстгальтер. И платье, и бра растеклись лужицей у ее ног. Тело Имоджин жаждало его ласк.
— Запри дверь, — попросила она шепотом, переступая через лежащее у ног платье.
Валентин быстро выполнил просьбу и вернулся к ней.
— Ты такая красивая, — с чувством сказал он, лаская взглядом ее тело.
— Я хочу тебя, — хриплым от нетерпения голосом пробормотала она. — Люби меня, Валентин.
— Твое желание для меня закон, — ответил он и, подхватив ее на руки, отнес на диван. Затем молниеносно разделся.
— Не ожидала от тебя такой прыти, — подначила распростертая на диване Имоджин.
— Главное — правильная мотивация, — ухмыльнулся Валентин, устраиваясь рядом.
Его ладони скользнули по упругим грудям Имоджин, а пальцы нежно потеребили мгновенно затвердевшие бутоны сосков и опустились ниже, к поясу с подвязками, расстегнув его и спустив вместе с чулками. Он слегка помассировал ее ступни, что доставило ей неимоверное наслаждение. Затем пальцы снова двинулись вверх по внутренней поверхности бедер, поглаживая их, пока не добрались до шелковых трусиков. Имоджин дрожала от нетерпения. Валентин положил ладони на ее ягодицы и, слегка приподняв их, начал массировать языком внутреннюю поверхность сначала одного бедра, а затем второго.
— Валентин, ты сводишь меня с ума, — пробормотала она, извиваясь.
— Хочешь, чтобы я остановился?
— Нет, пожалуйста, не надо останавливаться.
Она услышала его гортанный смех и, подняв голову, взглянула на него. Его глаза стали цвета индиго и горели любовью и страстью с малой толикой озорства. Господи, как же она его любит. Любит все, что он с ней делает.
— Пожалуйста, не останавливайся, — едва слышно повторила она.
Не отрывая от нее взгляда, он коснулся языком самого чувствительного места женского естества — бугорка Венеры.
— Вот так? — спросил он.
— Да, — выдохнула она.
— А может, так? — спросил он, втянув бугорок в себя губами и лаская его языком.
Имоджин прикрыла глаза и застонала, взлетев на вершину наслаждения. Она услышала, как Валентин надорвал пакетик из фольги и надел защиту.
Когда он соединился с ней, она приняла его с блаженным стоном. Наконец-то острое до боли желание было заполнено его горячей, тяжелой, твердой плотью.
Ей было удивительно легко приспособиться к его ритму. Это получалось инстинктивно. Она с восторгом открывалась ему, сама удивляясь работе скрытых в глубине ее тела мышц, которые сжимались, упивались им и соглашались отпустить только в предвкушении следующего, еще более сладостного единения их плоти.
