Хозяйка до сих пор была зла на маму. Из-за неё могла сорваться покупка брата. Но что хуже, могли погибнуть две самочки на ферме, будущие производители рабов.
- Не надейся, я не собираюсь убивать тебя. Аррэн снова поработает над тобой, как только твоим дочерям перестанет требоваться молоко. А потом, я заставлю тебя смотреть, как твои девки станут марионетками в руках новых хозяев. Сама бы их повязала, но лучше, пусть пока побудут игрушками Ларине. Она как раз завтра приезжает.
Лассиан слабо вздрогнул. Дочку хозяйки он тоже вспомнил. Такая же заносчивая как хозяйка, не терпящая неисполнительности, и обожает, когда ей угождают. После того, как по малолетству она по своей вздорности заставила свою служанку сидеть под водой и та захлебнулась, родители посчитали, что до пятнадцати лет ей незачем заводить связанную рабыню. Семья получала слишком большой доход с рождённых рабов. Мальчиков они продавали. А девочек до поры брали в служанки, а потом на ферму производить новых рабов или тоже на продажу. Хозяева были недовольны потерей рабыни, которая могла бы принести прибыль.
Все это пробудилось в голове как-то разом, как будто кто-то сдернул вуаль с того, что он знал. Всколыхнулась и сразу куда-то сбежала боль, на которую мышцы запоздало отозвались мелкой судорогой. Лассиан словно вынырнул из вязкого, темного водововорота, в котором провел всю свою жизнь. Он разом вспомнил все, что делал по приказу хозяев. Серый, бесцветный мир вдруг снова заиграл разнообразными красками. Даже глаза на мгновение пришлось прикрыть. Но стали вдруг различимы запахи. Резкий голос хозяйки болезненно терзал ставшие чувствительными уши.
Сама хозяйка не обращала на мальчика никакого внимания и ничего не заметила. Зачем помнить о рабе, не способном даже подумать без ее разрешения. Она стояла, пригнувшись над неподвижной женщиной и, с силой тянула за волосы ее голову назад. Хозяйке вообще нравилось заставлять эту мелкую самку смотреть ей в глаза.
Он совершенно иначе увидел спину нагнувшейся хозяйки, линию позвонков, выступивших сквозь ткань, туго обтянувшую спину. И как-то разом вспомнилось, что хозяева без опаски позволяли носить связанным рабам короткие, но широкие ножи для работы во дворе. Хозяйственный нож не мог служить оружием. Его широкое и тяжелое лезвие позволяло что-то скоблить или стругать.
Мальчик так увлекся внезапно заполнившей разум невозможной мыслью, что и сам не заметил, как выхватил инструмент из ножен, прислонил круглый кончик между позвонками, немного ниже лопаток, куда смотрел, и с силой надавил. Он много раз так делал, помогая слугам разделывать добытое хозяином на охоте животное.
