Один из основных объектов исследования нового направления — повседневная жизнь народа, в частности крестьянства и других эксплуатируемых слоев населения феодального общества. Это, безусловно, очень важная и вместе с тем наименее изученная проблематика, хотя к ней неоднократно обращались японские специалисты и до конца второй мировой войны, и в последние десятилетия [336; 333; 380; 250; 308]. Характером исследуемого объясняется также резкая и во многом справедливая критика односторонности официальных источников, попытка расширить их круг, в частности, использовать произведения живописи для изучения социальных отношений [294].
Однако критика официальных источников доводится до их отрицания, а призывы к использованию вещественных и изобразительных источников — до степени абсолютизации последних. Социально-экономической истории, изучению объективных материальных условий жизни масс противопоставляется антропологический подход, приводящий к одностороннему освещению истории народных масс. Отмеченные черты в полной мере проявились, например, в монографии Фукуда Тоёхико, выявившего роль развития коневодства и изготовления металлического оружия в мятеже Тайра-но Масакадо (X в.), но рассматривающего проблемы жизни крестьянства вне связи с аграрным строем [414].
Существуют также исследования французских, английских и американских буржуазных авторов, в том числе изданные или переизданные в 70-х годах. Общий подход западных буржуазных авторов к истории феодальной Японии представляет интерес в плане его критического анализа, поскольку так или иначе буржуазные концепции феодализма строятся на отрицании категории «общественно-экономическая формация». Теоретико-методологические проблемы и социологические концепции американской буржуазной историографии Китая и Японии обстоятельно проанализированы Л. А. Березным в тесной связи с практическими целями буржуазных историков [68], поэтому автор данных очерков считает возможным не останавливаться на их содержании.
Датировка японского феодализма западными историками, как правило, не выходит за рамки мнений, распространенных в японской буржуазной историографии: возникновение феодализма чаще всего связывается с установлением самурайского режима в конце XII в. [466; 468; 459]. Преимущественное внимание уделяется ими политической истории и праву, государственным институтам, духовной культуре аристократии, а также вопросам этнической истории. Что же касается введенного в научный оборот фактического материала, то в трудах японских историков его объем по вполне понятным причинам (для них это — национальная история) неизмеримо больше.
