Лягушка повела глазами.
– Поменялось времечко-то, круто поменялось. А ну-ка, дева-птица, подними меня повыше, осмотреться хочу.
Я осторожно подставила ладонь. Вопреки ожиданиям, липкой наощупь лягушка не была, руке стало тепло и приятно. Я подняла собеседницу и стала медленно поворачиваться, рассудив, что раз у существа нет шеи, головой вертеть оно не может.
– Понятненько, – лягушка спрыгнула обратно на пень. – Долгенько же я спала… Помогу я твоему горю, дева-птица, как есть все обскажу. Но не просто так помогу, а в ответку.
– Тогда нам придется за сладостями в город вернуться, – деловито прожужжал Пак.
– Сладости само собой, но служба мне нужно другая. Вишь, пока я спала, рощу-то мою заповедную под корень срубили.
– Тут собирались торговый центр строить, – объяснила я, как бы извиняясь, – а потом, видимо, передумали. Кризис опять же.
– Что забрали, надо вернуть! – лягушачий голосок приобрел мощь и глубину, земля под ногами вздрогнула. – Иначе…
И лягушка исчезла, окутанная клубами сизого дыма. На том месте, где она только что была, стояло берестяное лукошко, доверху заполненное глянцевыми коричневыми желудями.
Пак принюхался:
– Волшебство в чистом виде. Гламор ни в какое сравнение не идет.
– Потому что свое, исконное, – вежливо пояснил бестелесный голос.
Отбросив мысль, что теперь с нами говорят желуди, я решила, что хранительница заповедной рощи никуда не ушла, а просто предпочла стать невидимой.
– А зовут-то тебя как, красавица? – раздухарился Пак.
– Да откуда у нас имена-то… ну хотя бы Маша…
– Мария, красивое имя.
– И что я должна с этим делать? – прервала я разгорающийся флирт. – В землю закапывать?
– Нет, кашу варить, – хихикнула невидимая Маша. – Можешь приступать. Только ледышку свою к делу приспособить не забудь. Хоть магия в ней и чужая, но сильная.
Я посмотрела на мутное осеннее солнышко и взяла лукошко. На берестяном бортике обнаружилась веревочная петля и, на мгновение почувствовав себя героиней пьесы абсурда, я повесила лукошко на шею.
– Пак, ты мне поможешь?
– А кавалер мой пусть за сластями слетает, – скомандовала хранительница. – Раз уж ухаживать принялся.
Прежде чем улететь, зловредный пикси вытряс из меня всю наличность. Я подумала, что теперь не смогу сама отсюда выбраться, мне нечем будет заплатить за проезд.
На то, чтоб посадить один желудь, мне требовалось секунд пятнадцать. Наклониться, ковырнуть мерзлую землю, опустить плод в лунку, прикрыв почвой. Так как лягушка Маша требовала соблюдения полной исторической достоверности, за разметку я приняла торчащие пеньки и приступила к работе, двигаясь с запада на восток. Физическая нагрузка была, конечно, так себе, в тренажерном зале два раза в неделю я пахала и поболе. Держать себя в форме, особенно при моем склонном к полноте и поеданию пирожных организме, было нелегко. Подстроив дыхание таким образом, чтоб усилие приходилось на выдох, я расслабилась и продолжала работать на автомате.
