Когда я проснулся, голова моя сильно гудела, уши заложены. Поднялся, осмотрелся: темная комнатушка с каменными стенами и дощатым деревянным полом, за балками под потолком видна черепица. Двое соседей в желтых мантиях спят каждый на своих кроватях у входа. Я обулся, вышел на улицу, сел на почти сухую лавку у дверей. Надеялся, хоть свежий воздух прогонит подступившую тошноту. Люди суетливо сновали по затопленным улицам туда-сюда по щиколотку в воде.
Откуда-то слева послышался треск. Я выглянул из-под крыши: многометровый склон казался мирным и непоколебимым. Ветви кустов у верхнего края скромно глядели вниз и роняли листья под натиском тяжелых капель. Через мгновение вновь послышался этот треск. Ком глины вперемешку с кусками скалы и щебня не выдержал натиска воды и оторвался от верхнего края утеса, единой полужидкий массой рухнул прямо на черепичную крышу нашего здания. Из комнаты, через одну от нашей, выскочили двое, одетых во что попало.
Я тут же поспешил проверить, не остался ли кто еще внутри. Заглянул в пострадавшее помещение: щебень и глина были повсюду, но больше всего досталось самой удаленной от входа деревянной кровати. Камнем ее раскроило надвое. Позади меня из ниоткуда возник знакомый мне парень с охапкой промокших батонов в руках. Судя по его реакции: бледный, челюсть трясется, зубы стучат — обитатель этого угла. Двое других пострадавших вернулись в комнату и принялись спасать от грязи уцелевшее добро.
— Все живы? — спросил я.
— Э… Дернул же меня Случай пойти за едой, — пробормотал знакомый паренек с батонами, еще больше бледнея. — Кому-то сильно достанется за хлипкие крыши.
— Живые?! — рявкнул еще один знакомый голос позади. Мы обернулись: то был мастер, к которому меня приволокли предыдущим поздним вечером. — Придется заказывать новые матрасы, — усмехнулся он, прижимая к себе промокшую коробку документов. — Сегодня будет первое занятие. Не сметь опаздывать! — развернулся он и побрел дальше.
— Где Оррин? — спросил парень с батонами у своих соседей.
— Сбежал от Тиса подальше, напросился помочь Хорку с испытанием, — пропыхтел один из них. — Не скоро вернется.
— Да? Я-то четыре взял… — парень развернулся лицом ко мне и, не раздумывая, протянул батон. — Держи, угощайся.
— Нет, спасибо, — я предельно вежливо отмахнулся от булки бесплатного хлеба. — Мне немного не по себе.
— Подташнивает? Скоро оправишься, как и все остальные, — заверил он меня, впихнул мне в руки батон силой. — Забирай! Не возвращать же мне его. Свежий, теплый, хрустящий! От голода в брюхе легче не станет.
