БАБА ЯГА — в третьей картине: это Змей Горыныч, превратившийся в бабку Ёжку; в пятой картине настоящая Баба Яга.
СИВКА — лошадь Добрыни Никитича, женщина в костюме лошади.
Неодушевлённые
КИТ — млекопитающее из картона, на спине деревня с людьми, голос мужской.
БОГ — лицо старика с белой бородой из картона, голос мужской.
ВОРОН — птица /игрушка или картон/, голос мужской.
ЛЕБЕДЬ — птица /игрушка или картон/, голос женский.
ГОЛУБЬ — птичка /игрушка или картон/.
БЕЛКИ И ЗАЙЦЫ — зверята /игрушки или картон/.
БЕС — мужской голос с неба.
Действие первое
Картина первая
Москва, царский дворец, утро.
Левая, большая часть сцены: царские палаты с кроватью, ширмой и длинный стол, ломящийся от еды.
Царь лежит на кровати в пижаме и ночном колпаке; потягивается, встаёт, садится на край кровати, тоскливо оглядывается по сторонам, одевается и причитает. За столом сидит Скоморох.
Разделительная черта: двери.
Правая, меньшая часть сцены: прихожая.
В прихожей толпятся бояре, крестьяне и подглядывают в дверную щель за Царём.
СКОМОРОХ.
Во стольном граде, сто раз оболганном, в Московии далёкой, за церквями белокаменными да за крепостями оборонными, жил да правил, на троне восседал царь-государь Николай Хоробрый, самодур великий, со своей изюминкой, в общем, но дюже добрый: народу поблажку давал, а на родных детях отрывался.
ЦАРЬ.
И была у царя супружница — молодая царица свет Забава Путятична красоты неписаной, роду княжеского. А с каких краёв — никто не помнил, а может и помнить было не велено.
КРЕСТЬЯНЕ.
И слух пошёл по всей земле великой
о красоте её дикой:
то ли птица Забавушка, то ли дева?
Но видели, как летела
она над златыми церквями
да махала руками-крылами.
БОЯРЕ.
Мы царю челобитную били:
голубушку чуть не прибили.
Приструни, Николаша, бабу,
над церквами летать не надо!
Царь кашляет от неожиданности.
ЦАРЬ.
Я отвечал на это:
наложил на полёты б я вето,
но как же бабе прикажешь?
Осерчает, потом не ляжешь
с ней в супружеско ложе —
она же тебя и сгложет.
БОЯРЕ.
Вот так и текли нескладно
дела в государстве. Ладно
было только за морем,
но и там брехали: «Мы в горе!»
ЦАРЬ.
Впрочем, и у нас всё налаживалось.
Забава летать отваживалась
не над златыми церквями,
а близёхонькими лесами.
КРЕСТЬЯНЕ.
Обернётся в лебедя белого
и кружит, кружит. Ух смелая!
Она нам машет крылами.
Мы б так хотели и сами.
БОЯРЕ.
А мы летать крестьянам запрещали;
розгами, плетью стращали
и говорили строго:
побойтесь, холопы, бога!
КРЕСТЬЯНЕ.
Мы бога привычны бояться,
он не давал нам браться
