Лучшей музыки Бондаренко не мог бы отыскать. Эта мелодия, издавна знакомая Лизе, имела над ней почти магнетическую власть, и, даже если бы не продиравший дрожью взгляд бывшего комиссара, она все равно не смогла бы отклонить приглашение.
Покорно вложив ладонь в протянутую ей руку, она сама не помнила, как очутилась в центре опустевшего пространства, где партнер тут же завертел ее, как песчинку, подхваченную бурным потоком. Вдруг отбросил от себя, но не отпускал, как будто что-то связало их навечно, и, застыв на миг в эффектной паузе, она безвольной куклой снова падала в его объятия, ложась спиной ему на грудь. Исчезло все, кроме звуков оркестра, игравшего по-новому, с каким-то неожиданным бравурным надрывом. Музыка взлетала к небесам на кончиках смычков, выводивших прихотливо заверченные рулады, затем милосердно растекалась душещипательным минором, но под всхлипы аккордеона вновь вспухала пышными бумажными цветами, швыряя ее то вверх, на волнах экстаза, от которого вставали дыбом волосы под париком, то вниз, в непроглядную пучину этих глаз, сверкавших перед ней мертвенным светом, и щемящий мотив танго, наполнявший грудь томительной горечью, мог лишь приглушить, но не отвратить кошмар падения.
Под эту песню о страсти и сладостной тоске, написанную словно для них двоих – для самой красивой женщины и самого страшного мужчины на свете, – она заученно исполняла фигуры танца, а может быть, они оба подчинялись диктату музыки. Казалось, само плетение звуков приглашало к этим каминадам, сакадам и баридам, которые пришелец из грозного прошлого проделывал с безупречным мастерством. Считая про себя, сколько тактов осталось выстоять до момента, когда танец, кончившись, позволит ей отдаться милосердной пустоте обморока, Лиза отметила все же, что ей достался отличный партнер! Где он обучился этому искусству и какими еще сюрпризами может удивить несчастную женщину, чью жизнь, уже однажды им перечеркнутую, готов перечеркнуть еще раз?
Шагая с ним в ногу в маршевом темпе, она промолвила:
– Превосходный оркестр! Где вы его отыскали?
– Лично приглашал! – похвалился хозяин. – И не отказал никто, пришли все! Знаете, кто дирижер? Эдди Рознер!
– Неплохо! Вы бы еще Гленна Миллера позвали!
– Будет вам и Гленн Миллер! Лично для вас из Америки выпишу!
