Пора было отправляться – но Лиза не могла заставить себя встать на ноги, чувствуя в них нехорошую слабость, которая не нападала на нее очень давно – вероятно, со времен первых кинопроб. Ожидавший Лизу бал и будоражил ее, и наполнял нервным трепетом, от которого покалывало кожу, словно в воздухе сгущалась гроза, заряжая его электричеством. Сейчас бокал шампанского ей бы очень пригодился – и дело было совсем не в обещанном разоблачении!
– Ну, что же ты, Лилька? – поторопила ее Скромнова. – Идешь? Или уже передумала? А то я на твоем такси поеду!
– Только попробуй! – грозно усмехнулась Лиза. – Надоумила меня, а теперь мешаешь! Сама себе машину ищи!
И она засуетилась, в последний раз пройдясь пуховкой по щекам и наспех проверяя, все ли в порядке с внешностью.
– Все, девочки! Не поминайте лихом! А ты, Лидка, не забывай, о чем я тебя просила!
Многозначительно подмигнув Скромновой и помахав рукой Грановской, она нырнула в машину. Успевший заскучать таксист газанул, развернулся и покатил на восток – туда, где в стеклах домов гасли последние отблески дня…
Путь Лизы лежал к Поликуровской горке. Именно ее темный человек Ян Данилович Бондаренко почти целиком заполучил в безраздельное владение – как считала тетя Клава, благодаря дружбе с градоначальником Дурново, основанной на общих финансовых интересах или, выражаясь языком нового времени, «откатах», – и именно там он отстроил беломраморную усадьбу в окружении садов. Увидев это великолепие, Лиза сразу поняла, какие силы стоят за этой загадочной личностью и какими связями тот обладает, если так демонстративно похваляется невесть где нажитым богатством. Она даже ужаснулась и пожалела, что впуталась в эту авантюру, но было поздно – такси уже тормозило у подножия длинной лестницы, ведущей к усадьбе.
Как бы презрительно Клавдия Петровна ни отзывалась о Бондаренко, далеко не вся крымская публика разделяла ее снобизм. Только сейчас и можно было в полной мере оценить утверждения о том, что Черноморское побережье принимает у себя весь высший свет, отрезанный войной от Канна и Биаррица: никак не меньше половины этого высшего света съехалось на бал к ялтинскому нуворишу. Шикарные лимузины, кабриолеты и ландо, в скоплении которых опытный глаз различил бы самые престижные марки: «мерседесы», «кадиллаки», «линкольны», «роллс-ройсы», – поминутно изрыгали из своих недр разодетых в пух и прах гостей. Окружавший Лизу блеск ламе и органзы, сотни элегантных дам и господ, казавшихся согнанными на массовку статистами, ее собственная новая роль – все внушало ей мысль, что сейчас в глаза ударят софиты, пригвоздив ее, будто пойманную с поличным преступницу, к сцене и из-за завесы, созданной их ослепительным светом, невидимый голос прокричит: «Мотор!»
