– Что же мы это в последний момент спохватились… – вздохнула Скромнова. – Одели бы тебя субреткой или Коломбиной… Ну ничего, сейчас соорудим какой-нибудь тюрбан и шаровары, нарядим одалиской, и все мужчины будут твоими!
– Вот еще, к чему все это? – фыркнула Лиза. – Мне бы что-нибудь простое, лишь бы остаться неузнанной и из толпы не выделяться.
Меньше всего ей хотелось быть одетой какой-нибудь принцессой из Шангри-Ла в тот момент, когда, быть может, понадобится срочно скрываться. Нет уж, обычное платье будет как-то понадежнее.
– Вы-то, Елизавета Дмитриевна, всегда из толпы будете выделяться, тут уж ничего не поделаешь, – попыталась польстить ей хозяйка.
– И правда, Лилька, куда ты свои волосы денешь? – заметила Скромнова. – Тебя по ним за версту узнают.
– А парики для чего придумали? – возразила Лиза. – Найдется листок и ручка? Пошлю записку Маргарите Самуиловне, – назвала она имя знакомой костюмерши с кинофабрики, – пусть она достанет мне черный парик и маску. Перевоплощения – наш хлеб, верно, девочки?
Наказав Скромновой поймать такси и отправить с таксистом записку для костюмерши, Лиза занялась костюмом. Перебрав гору вечерних нарядов, она выбрала в меру броское и в меру строгое платье в пол из темно-пурпурной, почти черной, шелковой тафты, в глубине которой, подобно звездам на ночном небе, приглушенно посверкивали искры.
– Превосходно, Лилька, превосходно! – оценила ее выбор Скромнова, сама примерявшая тирольский дирндль с кокетливой короткой юбочкой. – Станешь царицей бала! Добавь только в волосы цветок, чтобы на монашку не походить. Я даже знаю какой, – засмеялась она. – Лилию!
Лиза тоже развеселилась, подумав, как явится на бал с этой подсказкой на голове, которую, однако, никто ни за что не разгадает.
Сборы продолжились тут же, в магазине. Лиза категорически отказалась возвращаться в «Ореанду», опасаясь нарваться там на засаду. Одну из продавщиц отправили по соседним лавкам за духами и косметикой. За цветком вызвалась сходить Грановская. Едва она убежала, Лиза подманила Скромнову движением пальца и сказала негромко, но сурово, заранее пресекая любые возражения:
– Вот что, Лидка – поедем порознь, ты меня не видела, знать не знаешь, и вообще на балу держись от меня подальше! – и так объяснила свое желание, не слишком даже заботясь, чтобы ей поверили: – Если после всего, что сегодня было, меня вычислят и опознают, так это все, конец веселью! Мне еще завтра на премьере отдуваться, хоть сегодня отдохну от интервью и расспросов!
