Сразу же услышав знакомое слово, Лиза, однако, сперва лишь переспрашивала: «Вас?», и лишь на третий или четвертый раз ее лицо осветилось улыбкой понимания: «Ах, Катцберг!» И тут же она уверенно указала налево, в сторону Байдарских Ворот: «Дортхин!»
Не собиралась она везти тевтона на встречу с его сотоварищами – тем более что с ними, скорее всего, находился и Бондаренко. На перевале же, глядишь, удастся найти своих – наверняка ведь там выставили заставу после всех ночных событий! А если Лизу уличат в обмане – то что с нее взять? Она – топографическая кретинка, на местности не ориентируется и вообще вопроса не поняла.
Удовлетворенный немец кивнул: «Гут», извлек пачку сигарет и предложил Лизе:
– Раухен зи?
– Найн! – помотала головой Лиза.
– Ви зи вюншен, – сказал тот и задымил сигаретой.
Лиза надеялась, что на этом общение с немцем закончилось, однако тот оказался разговорчивый. Не прошло и пяти минут, как он уже спрашивал у пассажирки, указывая на ее бальное платье:
– Вас, танцен ди нахт хиндурх?
– Йа, – кивнула Лиза, понимая, что он не отвяжется. Как же, танцы всю ночь напролет! Нечего сказать, те еще были танцы!..
– Гут, – хмыкнул тот и подмигнул: – Танцен ист гут: шёне медхен, умармунген, кюссхен…
Так-так. Красивые девушки, объятия, поцелуи. Чем дальше, тем меньше ей нравился этот игривый тон. Немец, однако, не отставал.
– Ви хайсен зи? – пожелал он знать, как ее зовут, и, поясняя вопрос, представился сам: – Их бин Хельмут.
– Элизабет, – неохотно ответила Лиза.
– О-о, Лизхен! Вундербар! – пришел в восторг немец, точно приобрел в ее лице еще один сувенир. – Их хаб айне кляйне швестер, Лизхен, – сообщил он, показывая правой рукой рост своей младшей сестренки, а затем его ладонь по-хозяйски легла на колено пассажирки, но, впрочем, надолго там не задержалась: на крутом повороте пришлось переключить передачу. Лиза же тем временем незаметно отодвинулась и прикрыла колени руками. Немцу это не слишком испортило настроение, его явно начинало беспокоить другое – они проезжали километр за километром, а никого из своих не попадалось. Хельмут все подозрительнее посматривал на попутчицу, а та изо всех сил демонстрировала полную безмятежность. Наконец короткий туннель вывел машину к Воскресенской церкви, красиво возвышавшейся над отвесным утесом, и дорога резко пошла на подъем, к Байдарским Воротам. Тут немец не выдержал. Не переставая рулить, он обернулся к Лизе и гневно вопросил:
– Лизхен, вас ист дас?! Во ист дер Катцберг?!
