- Лаубер, без сомнения, хитер. Его беда лишь в том, что он полагает себя хитрее всех прочих - и я позволил ему так считать целых тринадцать лет. Но сегодня его хитрость его и погубит.
Магнебод издал нечленораздельный возглас и Гримберту не нужны были чуткие уши «Тура», чтоб разобрать в нем злость и недоумение.
- Выкладывай! Я знал, что ты что-то задумал! Еще тогда, когда ты сцепился с тем рыцарем из графской свиты. Выкладывай!
Гримберт улыбнулся нетерпению Магнебода. Знал бы тот, сколько времени ушло на создание этого плана, растянувшегося на многие годы, сколько сил и золота… Старый рыцарь счел бы это безумием. Что ж, он имел на это право, будучи человеком совсем других воззрений и принципов, чем его сюзерен.
- Ничто так не распаляет, как свежая пощечина, от которой горит щека, - спокойно пояснил Гримберт, - Эту пощечину я и закатил Лауберу, вызвав на бой одного из его рыцарей и прилюдно унизив.
- Ты привел его в ярость.
- Ярость хороша в бою, но при рекогносцировке она лишь мешает. Ярость сродни тучам, которые укрывают горизонт, лишая тебя возможности видеть перспективу. Поддавшись ярости, Лаубер поступил именно так, как я и хотел. Направил Туринское знамя на вспомогательное направление, лишив возможности разделить с ним момент триумфа.
Магнебод уже вошел в нейро-коммутацию со своим доспехом. Это было хорошо заметно по его обескровленному лицу и закатившимся глазам. Со стороны он выглядел как мертвец, но Гримберт знал, что Магнебод сейчас воспринимает мир в тысячу крат более ярко и полно, чем любой человек. Он уже стал единым целым с «Багряным Скитальцем». Теперь это было одно существо, не разделенное на мертвую сталь и слабую плоть – могучее, как скала и опасное, как землетрясение.
- Какая разница? Он все равно отхватил себе самый сладкий кусок пирога!
- Неважно, какой кусок ты выбираешь, - поучительно заметил Гримберт, - Важно, кто печёт пирог. Этот пирог пёк я.
«Багряный Скиталец» в высоту достигал тринадцати или четырнадцати футов – высота двухэтажного дома – однако не доходил «Золотому Туру» даже до верха нагрудника. Встряхнувшись всем своим металлическим телом, «Скиталец» немного присел на мощных гидравлических ногах и привел в движение основные орудия. Гримберт знал, что это чисто рефлекторные движения – механическому воину, питаемому заточенной в реакторе искрой атомного распада, не было нужды разминать члены, но человеческие привычки были сильнее.
- Тогда в нем должно быть до чёрта крысиного яда… - пробормотал Магнебод через громкоговорители луженым горлом «Скитальца», - Уж я-то знаю твою стряпню!
