- Дело не в этом. А в том, что пока мы будем расшибать себе лоб о юго-западные ворота, Лаубер пройдет сквозь юго-восточные ворота как пердёж под епископской сутаной!
Гримберт улыбнулся, глядя на восток. Там, в ночи, стремительно серело небо, возвещая скорый приход рассвета. И хоть башен Арбории еще не было видно, Гримберту казалось, что он уже различает их контуры.
- Тебе знакома поговорка «Самый большой хитрец перехитрил сам себя?»
- Знакома, что с того?
- Мы знаем ее, потому что мы – истые дети Туринской марки, Магнебод, - заметил он рассеянно, наблюдая за тем, как магнус-принцепсы криками и тычками строят пехотные шеренги, - Мы франки, как и наши славные предки, но в наших жилах течет горячая, как вино, кровь востока, а не холодная жижа Аахена. Лаубер другой. Пусть он получил от короны титул графа Женевы, ему никогда не стать здесь своим. Поэтому ему никогда не понять этой поговорки. Ты зря думаешь, что штурм юго-восточных ворот станет для него легкой прогулкой.
Уверенность, с которой он это произнес, произвела на Магнебода определенное впечатление.
- Отчего ты так считаешь? – осторожно осведомился он, - Юго-восточные ворота ослаблены, лишены орудий и почти не защищены, ему достаточно будет хорошо нажать плечом и…
- Или же юго-восточные ворота примут его и пережуют, как волчья пасть, - невыразительно произнес Гримберт, - Превратив его воинство в кровавые сгустки на камне.
- Но они…
Гримберт криво усмехнулся.
- Ослаблены? Ничего подобного. Они крепки, как никогда прежде. Электрические приводы в полном порядке, броня наивысшего качества, а каждый фут перед ними превосходно пристрелян. Кроме того, за последний год лангобарды вдвое увеличили количество прикрывающих юго-восточные ворота орудий. Это врата самого ада, Магнебод. И я рад, что граф Женевский собирается нырнуть в них самолично. Это его выбор.
- Мессир… - Гунтерих склонил голову в почтительном поклоне, - Ваш доспех уже готов.
Гримберт одобрительно кивнул. Может, его кутильер был излишне простодушен в некоторых вопросах, что объяснялось его юностью, однако к своим обязанностям старшего оруженосца относился крайне серьезно. Слуги уже отцепляли от «Золотого Тура» кабели и шланги, отчего казалось, будто бронированный гигант постепенно высвобождается из опутывающих его сетей.
Гримберт улыбнулся ему, как улыбаются старому знакомому. Пусть бродячие миннезингеры горланят свои песни, славя нерушимые узы дружбы, пусть придворные поэты воспевают священность вассальной клятвы и рыцарские добродетели, сам он привык доверять лишь тому, что не может, не в силах предать – крепкой бронированной стали. Здесь этой стали было на тысячу с лишних квинталов – почти шестьдесят метрических тонн на языке Святого Престола.
