Федор Михайлович, великий знаток человеческих сердец, был иного мнения. Двадцать восьмого ноября 1880 года он писал своему братцу Андрею: «Варвара Михайловна была скупа лишь по отношению к самой себе, но всегда была готова помочь тем из близких, которые нуждались в материальной поддержке». Это были слова мудрого человека.
* * *
Впрочем, коли быть совсем точным, Варвара Михайловна стремилась помогать не только близким, а всякому, с кем сводила ее судьба.
Летом 1892 года в ее владениях выполнял штукатурные работы некто Александр Архипов. Мужик он был тихий, безответный, из подмосковных крестьян. Семья Достоевских знала его давно, поди, лет двадцать. На сей раз он привел с собой сыночка Ивана — долговязого, косолапившего громадными ступнями, обутыми в лапти. Тот был в отца добродушен, с хитрецой, но вежлив и услужлив. Иван выполнял при своем родителе роль подсобного рабочего.
В начале ноября, когда ударили первые крепкие морозы, ремонт был благополучно завершен. Варвара Михайловна расплатилась с Александром Архиповым и пригласила перед расставанием испить чаю.
— Эх, жизнь наша приблизительная! — вздохнул Архипов-старший. — Ванька — парень большой, а, считай, сидит на моей шее. Может, хоть вы, барыня, его к какому-никакому месту пристроите?
Задумалась Варвара Михайловна, да развела руками:
— Право, не знаю! — Но, увидав огорченное лицо собеседника, вдруг решилась: — Впрочем, пусть остается у меня. Будет он вместо дворника. К тому же станет делать, что прикажу: дрова наколоть, самовар поставить или еще что. Комнату дам, да вон соседняя с моей пустует. Жалованье положу для начала четвертной билет в месяц.
Расцвел папаша, тычет в затылок чаду:
— Целуй, сукин сын, своей благодетельнице ручку…
Собственная доброта привела Варвару Михайловну в умильное состояние духа. Говорит:
— Отметить такое событие следует! — Полезла в письменный стол, исполнявший обязанности буфета, и достала бутылочку мозельского. Приказала новому работнику: — Беги, Ванюша, в третий номер. Скажи моей квартирантке госпоже Беневольской, что прошу ее взять гитару и ко мне на закуску пожаловать.
Подхватился Иван, только пятками по лестнице застучал.
* * *
Госпожа Беневольская была вдовой солиста Большого театра и неплохо пела романсы под гитару. Вскоре они гуляли вчетвером, и госпожа Беневольская, перебирая гитарные струны, говорила:
— А вот этот романс я исполняла Николаю Васильевичу…
— Это который шорник? — простодушно спрашивал Архипов.
