Наконец, придуманные самим Набоковым рецензии (умнейшие!) на свой роман, где автор "Жизни Чернышевского" выставлен безответственным литературным хлыщом, готовым ради красного словца не пощадить родного отца. Остается развести руками и признать за Набоковым магическую способность улавливать оттенок или даже возможность неверного звука в любом творчестве, включая свое собственное. "Вспомним... - пишет Ю. Апресян, - что Набоков не щадил не только Н. Г. Чернышевского и других революционных демократов, но и мировоззренчески более близких ему Б. Пастернака, А. Ахматову, М. Цветаеву"26. Вспомним также о жестокой ревизии, учиненной Годуновым-Чердынцевым и Кончеевым (в первой главе "Дара") всей русской литературе, где от Тургенева остается только "русалочья полежка иной его фразы", а от "Братьев Карамазовых" - "круглый след от мокрой рюмки на садовом столе"27.
В начале статьи было предложено увидеть в Набокове писателя-аристократа, идейно-психологически замкнутого на эстетической культуре избранного меньшинства. Уточним: избранного настолько, что без оговорок в него попадает только Пушкин. Положа руку на сердце, даже Л. Толстой и Тургенев предстают в сравнении с Набоковым немного "парнасскими помещиками". Социальные предпочтения отсутствуют у Набокова совершенно. Он и советскую Россию возненавидел не из-за того, что она лишила его семью несметных богатств и столбовых званий, а потому, что она перестала быть Зоорландией его детства, эстетически самоуничтожилась. В нашем представлении Набоков воплощает одну, может, единственную из гениальных человеческих крайностей, когда эстетическое осязание жизни становится важнее самой жизни. Погруженному в наркотическую стихию набоковского слова начинает казаться, что это действительно так, но нет, будем осторожны: Набоков, но в меру.
Когда бы все так чувствовали силу
Гармонии! Но нет: тогда б не мог
И мир существовать; никто б не стал
Заботиться о нуждах низкой жизни.
"Опыт Чернышевского" бесконечно заземленнее, прозаичнее набоковских озарений, однако не будем сбрасывать его со счетов, памятуя, что, преклоняясь перед явлениями "красоты", человеческое большинство существует покамест все-таки по законам "пользы".
1 См. об этом: "Дело Департамента Полиции № 3892 "О государственном преступнике Чернышевском" (АОР, переменный фонд № 3057), лл. 7,8; см. также: Ю. С т е к л о в, Н. Г. Чернышевский, т. 2, М.-Л., 1928.
2 М. А н т о н о в и ч, Из воспоминаний о Николае Алексеевиче Некрасове. - В кн.: "Шестидесятые годы", М.-Л., 1933, с. 189.
