-- Но знаешь, я не выбирала. Такой попался. Я спросила себѣ беньера у дѣвушки, которая прислуживаетъ -- онъ и подошелъ. Знаешь, онъ должно быть испанецъ... Что онъ мнѣ говорилъ -- я рѣшительно ни одного слова не поняла.
-- Ничего я не знаю, да и знать не хочу.
Николай Ивановичъ отвернулся отъ жены.
-- Ну, чего ты сердишься?-- продолжала та, обращаясь къ нему.-- Право, тутъ нѣтъ ничего такого!.. Вѣдь всѣ такъ...
-- Нѣтъ, другія много скромнѣе. А это ужъ изъ рукъ вонъ. Зачѣмъ тебѣ понадобилось, выйдя изъ воды, прическу поправлять, прежде чѣмъ накинуть на себя плащъ? Вѣдь это ты испанку-акробатку копировала. А развѣ она пара тебѣ, замужней женщинѣ?
-- Никого я не копировала, и все ты врешь. Другой-бы радовался, что у него жена такая храбрая, а ты на ссору лѣзешь. Послушай, вотъ ты любишь въ письмахъ-то хвастаться. Теперь ты можешь написать въ Петербургъ Петру Семенычу, какъ я входила въ Атлантическій океанъ, неустрашимо врѣзываясь въ морскія волны, величиною... ну, хоть, въ четырехъэтажный домъ, что-ли.
-- Ничего я не напишу. Не желаю я срамиться...-- отрѣзалъ супругъ.
Они прогуливались по Плажу. Къ нимъ подскочилъ Оглотковъ, обратился къ Глафирѣ Семеновнѣ и сдѣлалъ передъ ней нѣсколько легкихъ аплодисментовъ.
-- Прекрасно, прекрасно... Превосходно... Мы все время любовались вами. Вы перещеголяли въ храбрости мою жену...-- сказалъ онъ ей.-- Мои пріятели англичане отъ васъ въ восторгѣ.
-- А вотъ мужъ недоволенъ и ворчитъ,-- дала ему отвѣтъ Глафира Семеновна.
-- Оттого, что онъ не понимаетъ европейской цивилизаціи.
-- Ну, ужъ это вы ахъ, оставьте!-- обидѣлся Николай Ивановичъ, звѣремъ взглянувъ на Оглоткова.
-- Конечно-же... Здѣсь такъ принято. Даже люди высшаго общества... Мой другъ лордъ Естердей снялъ съ васъ, мадамъ Ивановъ, два моментальные снимка.
-- Вотъ ужъ это-то напрасно, вотъ ужъ этого я не люблю,-- заговорила Глафира Семеновна.
-- А по моему, за это лорду бока обломать можно... А то такъ и по панамскому перешейку наворотить,-- прибавилъ мужъ.-- По просту, по шеѣ.
-- За что-же-съ?.. Въ европейскихъ земляхъ такъ принято. Этотъ лордъ, мадамъ Ивановъ, проситъ представить его вамъ. Вы дозволите?-- шепнулъ Оглотковъ Глафирѣ Семеновнѣ.
-- Да, пожалуй, представляйте. Онъ говорите по-русски?
-- Ни по каковски, кромѣ своего англійскаго языка.
-- Такъ какъ-же вы съ нимъ объясняетесь?
-- А такъ-съ... Какое-же мнѣ объясненіе? Мы сь нимъ въ мячъ играемъ. Лаунъ-тенисъ... Впрочемъ, нѣсколько словъ по-французски онъ знаеть. Да вотъ-съ онъ... Можно?
