-- Вы собакамъ елку дѣлаете?-- удивилась Глафира Семеновна.
-- Дѣлаю, душечка... И если-бы вы видѣли, какъ онѣ радуются на нее! Прыгаютъ, лаютъ.
Поѣздъ тронулся. Онъ ѣхалъ по морскому берегу. Простиралась необозримая ширь океана, на синевѣ которой виднѣлось бѣленькое пятнышко паруснаго судна, вышедшаго изъ впадающей близъ Байоны въ океанъ рѣки Адуръ. Но вотъ море загородила громадная гостинница Пале-Біаррицъ, приспособленная подъ номера изъ дворца бывшей французской императрицы Евгеніи, которая когда-то здѣсь и проживала. Направо Отель Континенталь. Поѣздъ катитъ уже по улицѣ Королевы Викторіи. Слѣва опять показывается океанъ.
-- Вотъ гдѣ Байона...-- указываетъ докторъ своимъ спутникамъ въ морскую даль, по направленію къ мелькающему вдали судну.
Проѣхали мимо ослѣпительно бѣлѣющейся на солнцѣ русской церкви. Вотъ ванны изъ маточнаго разсола -- Термъ Салинь. Трамвай выходитъ на Байонскую дорогу. Сначала направо и налѣво пустырь съ надписями, что продаются участки земли. Попадается лѣсокъ, а за нимъ небольшіе домики-особнячки, очень веселенькіе, утопающіе въ зелени садиковъ. Это мѣстность, называемая Англе. Здѣсь поѣздъ останавливается и забираетъ пассажировъ, ожидавшихъ его въ такой-же буточкѣ, какъ и въ Біаррицѣ. И здѣсь слѣпые нищіе. Одинъ убійственно гнуситъ на кларнетѣ, другой пилитъ на скрипкѣ. Опять дѣвочки съ цвѣтами. Англе -- полъ-дороги. Поѣздъ продолжаетъ путь и ужъ бѣжитъ по старой Испанской дорогѣ. То тамъ, то сямъ между огородами встрѣчаются полуразвалившіеся жалкіе домики, около которыхъ стоятъ обыватели въ синихъ праздничныхъ туго накрахмаленныхъ блузахъ и покуриваютъ трубки. Женщины въ высокихъ бѣлыхъ чепцахъ, въ пестрыхъ передникахъ и со сложенными на животахъ руками, стоящія около блузниковъ, тупо смотрятъ на мчавшійся поѣздъ.
-- Сейчасъ Байона...-- проговорилъ докторъ, указывая на шпиль церкви, выглянувшій изъ-за деревьевъ.
XXVII.
Трамвай, соединяющій Біаррицъ съ Байоной, имѣетъ свой конечный пунктъ въ самомъ центрѣ Байоны на площади, но супруги Ивановы и докторъ Потрашовъ съ своей теткой туда не поѣхали. Имъ нуженъ былъ циркъ, а циркъ находился, не доѣзжая Байоны, и по указанію доктора, всѣ они вышли изъ вагона въ паркѣ, прилегающемъ къ городу.
-- Придется сдѣлать съ полъ-версты въ сторону,-- сказалъ докторъ.
И они двинулись по прекрасной каштановой аллеѣ съ побурѣвшими и пожелтѣвшими уже листьями. Кое-гдѣ стояли совсѣмъ уже голыя бѣлыя акаціи и эвкалиптусы, рано теряющіе свой листъ. Аллея парка была переполнена гуляющими по случаю воскреснаго дня. Публика была большей частью изъ простонародья. Были женщины, дѣти, мужчины. Женскихъ шляпокъ почти совсѣмъ было не видно. Женщины имѣли у себя на головахъ черные чепцы или были повязаны шелковыми платками, концами назадъ, какъ повязываются наши русскія бабы,
