-- Здѣсь собаки цѣнятся не по породѣ, а по ихъ безобразію,-- замѣтилъ докторъ.-- Курьезными собаками часто обращаютъ на себя вниманіе и нарочно для этой цѣли водятъ ихъ съ собой...
-- Полноте.
-- Увѣряю васъ. Здѣсь прогуливалась дней пять-шесть тому назадъ одна парижская дама "изъ легкихъ", нарочно пріѣзжавшая сюда въ Біаррицъ.
-- А развѣ есть здѣсь такія?-- быстро спросилъ Николай Ивановичъ.
-- И сколько!-- отвѣчалъ докторъ.-- Да вотъ, если вы сегодня вечеромъ будете въ Казино, такъ увидите ихъ. Онѣ являются туда часовъ въ одиннадцать и тамъ у нихъ происходитъ что-то въ родѣ биржи. Такъ вотъ эта дама... Она теперь, кажется, уѣхала обратно въ Парижъ... Такъ вотъ эта дама гуляла здѣсь по Плажу съ бѣленькой собачкой, у которой ушки, мордочка, переднія лапы и хвостъ были окрашены въ розовый цвѣтъ. Хозяйка, одѣваясь на прогулку, сама притиралась карминомъ и тѣмъ-же карминомъ мазала и собаченку. Даму эту такъ и звали: "мамзель съ розовой собачкой". Цѣль была достигнута. По курьезной собаченкѣ ее знали всѣ. Потомъ...
-- Позвольте...-- остановила доктора Глафира Семеновна.-- Вы говорите, что эти дамы устроили биржу въ Казино. А одинъ нашъ русскій знакомый часа два тому назадъ разсказывалъ, что въ Казино собирается только цвѣтъ здѣшней аристократіи.
-- Да, но эта аристократія дольше одиннадцати часовъ тамъ не остается, а съ одиннадцати начинаются свободные нравы. Ну, да вы вечеромъ увидите. А! Вотъ и мой патронъ вылѣзъ изъ своей берлоги на Плажъ...-- сказалъ докторъ.
-- Московскій фабрикантъ?-- спросили супруги Ивановы.
-- Да, да... Максимъ Дорофѣичъ Плеткинъ. Вотъ и его два прихлебателя съ нимъ: одинъ въ качествѣ шута, а другой въ качествѣ льстеца. Шута и льстеца съ собой на свой счетъ привезъ. "Не могу, говоритъ, быть въ одиночествѣ, нужна компанія".
Показалась колоссальнаго роста жирная фигура въ гороховаго цвѣта пальто нараспашку и въ московскаго образца картузѣ съ бѣлымъ чехломъ. Фигура шагала ногами какъ полѣньями, опираясь на палку, и колыхала животомъ. Широкое красное лицо фигуры, обрамленное жиденькой полусѣдой бородкой, улыбалось во всю ширину. Справа его шелъ черноусый съ помятымъ лицомъ пожилой мужчина въ кургузомъ сѣромъ пиджакѣ и малиновомъ галстукѣ и что-то нашептывалъ; слѣва шагалъ толстенькій коротенькій, тоже уже не первой молодости человѣкъ на кривыхъ ножкахъ, съ маленькими бачками на прыщавомъ лицѣ. Онъ былъ въ испанской фуражкѣ и на плечахъ его была накинута бурая, сильно потертая пальто-крылатка, по которой за границей всегда узнаютъ русскихъ. Коротенькій человѣкъ тоже шевелилъ губами, что-то разсказывая.
