-- Оставь. Это принцъ... Это нѣмецкій принцъ...-- шепнула ему Глафира Семеновна.
-- Мало-ли что принцъ! Но мудрости-то никакой нѣтъ. Это и я могу... Даже лучше могу. Тогда и мнѣ аплодируйте. Всякому принцу носъ утремъ.
И прежде чѣмъ Глафира Семеновна могла сказать что-нибудь, Николай Ивановичъ подбѣжалъ пьяными шагами къ трапеціи, ухватился за нее руками, сталъ раскачиваться, но оборвался и растянулся во весь свой ростъ на землѣ.
XXXIX.
Глафира Семеновна ахнула и всплеснула руками.
-- Боже мой! Онъ убился!-- воскликнула она, зажмурилась и отвернулась.
Къ ней подскочилъ итальянскій пѣвецъ и поддержалъ ее.
Николай Ивановичъ лежалъ на землѣ недвижимо, лежалъ внизъ лицомъ. Всѣ бросились къ нему. Первымъ подбѣжалъ нѣмецкій принцъ и сталъ поднимать его. Принцу помогали другіе мужчины. Мадамъ Оглоткова была при Глафирѣ Семеновнѣ.
-- Сильно расшиблись?-- участливо спрашивалъ Николая Ивановича Оглотковъ, стараясь поднять его.
-- Маленько есть грѣхъ...-- кряхтѣлъ Николай Ивановичъ.
Онъ поднялся на четвереньки и сѣлъ на землю. Лицо его было въ пыли, прилипшей къ поту. Изъ носа показывалась кровь.
-- Боже мой, у васъ кровь!-- закричалъ Оглотковъ.-- Развѣ можно, не имѣя понятія о гимнастикѣ, раскачиваться на трапеціи!
-- Да вѣдь что-жъ подѣлаешь, коли сорвался!-- опять пробормоталъ Николай Ивановичъ.-- А вѣдь въ сущности всѣ эти фокусы плевое дѣло.
-- Встать-то вы можете? Ногу не сломали?-- допытывался Оглотковъ.
-- Ну, вотъ... Съ какой-же стати?
-- Какъ съ какой стати? Вѣдь вы грохнулись объ землю, какъ мѣшокъ съ пескомъ.
Николай Ивановичъ попробовалъ подняться, но опять опустился на землю. Онъ очень испугался при паденіи и смотрѣлъ на всѣхъ мутными, выпученными глазами. Нѣмецкій принцъ взялъ его подъ руки сзади, воскликнулъ -- "гопъ-ля", и помогъ подняться на ноги.
-- Das ist noch Glüd... Das ist noch Glü...-- говорилъ онъ, видя, что Николай Ивановичъ переступилъ съ ноги на ногу.-- Das fonnte schlechter fein.
-- О, ессъ...-- кивнулъ принцу американецъ и побѣжалъ въ кіоскъ за содовой водой для Николая Ивановича.
Глафира Семеновна, видя, что мужъ упалъ относительно счастливо, подошла къ нему и стала ему говорить:
-- Ну, можно-ли въ пьяномъ видѣ лѣзть на гимнастику! Дуракъ ты эдакій, дуракъ! Не сломалъ ноги-то? Ребра цѣлы?-- спрашивала она.
-- Кажется, цѣлы. Зачѣмъ-же имъ ломаться-то!-- проговорилъ Николай Ивановичъ и сталъ ощупывать бока.-- -Все въ порядкѣ. Нигдѣ ничего не отдаетъ.
-- Оботри кровь-то у носа, да благодари Бога что цѣлъ остался! Ахъ, ты, безобразникъ! Никогда гимнастикой не занимался и вдругъ лѣзетъ на гимнастику!
