Профессор повел их обоих в патио. Пистолет он спрятал в карман. Молодая женщина пропустила Уормолда вперед и замыкала шествие, как сторожевая собака. Уормолду казалось, что она вот-вот вцепится ему в лодыжку. Он подумал: «Надо сейчас же им все объяснить, потом у меня уже ничего не выйдет».
— Садитесь, — сказал профессор. «А что такое сравнительная педагогика?» — подумал Уормолд. — Хотите чего-нибудь выпить?
— Пожалуйста, не беспокойтесь.
— Вы не пьете при исполнении служебных обязанностей?
— Хорошенькая служба! — воскликнула молодая женщина. — Ты разговариваешь с ним так, будто он — человек. Кому он служит? Своим презренным хозяевам!
— Я пришел предупредить вас, что полиция…
— Бросьте, бросьте, адюльтер не карается законом, — сказал профессор. — Насколько мне известно, его почти нигде не квалифицируют как преступление, если не считать американских колоний в семнадцатом веке… И, конечно, Моисеева закона…
— При чем тут адюльтер? — сказала молодая женщина. — Она не возражала, когда ты со мной спал. Она не хочет, чтобы ты со мной жил.
— Ну, одно редко бывает без другого, если, конечно, не ссылаться на Новый завет, — сказал профессор. — На прелюбодеяние в помыслах.
— Выгони этого негодяя, бесчувственное ты существо! Сидим тут и разговариваем, будто давным-давно женаты. Если тебе нравится всю ночь сидеть и разговаривать, почему ты не остался с Марией?
— Детка, ведь это тебе захотелось потанцевать перед сном.
— И ты воображаешь, что это танцы?
— Но я тебе обещал, что буду брать уроки.
— Ну да, чтобы там, в школе, встречаться с девками!
Уормолду казалось, что разговор уводит их в сторону. Он сказал с отчаянием:
— Они стреляли в инженера Сифуэнтеса. Вам грозит такая же опасность.
— Если бы мне нужны были девушки, их сколько угодно в университете. Они ходят на все мои лекции. Ты-то хорошо это знаешь, сама ходила.
— Ага, теперь ты меня попрекаешь!
— Мы отвлекаемся от темы, детка. А нам надо обсудить, что затеяла Мария.
— Зная тебя, ей надо было отказаться от мучной пищи еще два года назад, — позволила себе недостойный выпад молодая женщина. — Тебя ведь интересует только тело. Стыдно в твои годы!
— Если ты не хочешь моей любви…
— Любовь! Любовь! — Молодая женщина зашагала по патио. Она рубила воздух рукой, словно четвертовала любовь.
Уормолд сказал:
— Но вам опасна вовсе не Мария!
— Ах ты, лживый пес! — завопила она. — Ты ведь уверял, что никогда ее не видел.
— Не видел.
— Тогда почему ты зовешь ее Марией? — закричала она и принялась выделывать победные антраша с воображаемым партнером.
