Картер подмигнул и поднял воображаемый бокал.
— Г-глотайте скорей, — сказал он, — промочите г-горло.
Уормолд поставил виски на стол.
— Как вы сказали. Картер?
— Я сказал, пейте быстрее.
— Нет, вы не то сказали, Картер.
Как он раньше не заметил этого легкого заикания на гортанных звуках? Может быть. Картер, зная за собой этот недостаток, нарочно избегал слов, которые начинались на «г», и выдавал себя лишь в те минуты, когда им владели надежда или гнев?
— В чем дело, Уормолд?
Уормолд опустил руку под стол, чтобы погладить собаку, и, словно ненароком, сбросил на пол стакан.
— А вы притворялись, будто не знаете доктора!
— Какого доктора?
— Вы зовете его Г-гассельбахер.
— Мистер Уормолд! — снова провозгласил на весь зал доктор Браун.
Уормолд неуверенно поднялся на ноги. Не получив ничего более вкусного, собака лакала пролитое виски.
Уормолд сказал:
— Спасибо, что вы предоставили мне слово, какими бы мотивами вы ни руководствовались. — Послышался вежливый смешок, это его удивило — он не собирался шутить. — Это мое первое публичное выступление, а в какую-то минуту было похоже на то, что оно станет и моим последним.
Он поймал взгляд Картера. Картер нахмурился. Уормолд испытывал ощущение какой-то неловкости за то, что остался жив, — словно напился в обществе. Может, он и в самом деле пьян. Он сказал:
— Не знаю, есть ли у меня здесь друзья. Но враги есть безусловно.
Кто-то произнес: «позор», а несколько человек рассмеялись. Если так будет продолжаться, он еще прослывет остряком.
— В наши дни всем прямо уши прожужжали о холодной войне, но всякий коммерсант вам скажет, что война между двумя промышленными фирмами может быть очень горячей. Возьмите фирмы «Фастклинерс» и «Ньюклинерс». Между их пылесосами не больше разницы, чем между русским, немцем или англичанином. Не было бы ни конкуренции, ни войны, если бы не аппетиты кучки людей в этих фирмах, это они — зачинщики конкуренции и вражды, это они заставляют мистера Картера и меня хватать друг друга за глотку.
Теперь уже никто не смеялся. Доктор Браун шептал что-то на ухо генеральному консулу. Уормолд поднял фляжку Картера и сказал:
— Мистер Картер, наверно, даже не знает имени человека, пославшего его отравить меня на благо своей фирмы.
Снова раздался смех, в нем звучало облегчение.
— Побольше бы нам такого яду, — сказал Макдугал.
И вдруг раздался собачий визг. Такса покинула свое убежище и метнулась к служебному выходу.
— Макс! — закричал метрдотель. — Макс!
