— Иди сюда ублюдок, сейчас я тебя укорочу немного! — если предыдущая часть боя ощущалась, как тренировка, то теперь пришла пора сражаться всерьёз. Пламя бушевало внутри с такой силой, что меч в руках казался пушинкой. Движения монстра больше не выглядели такими уж быстрыми. Тайрен вполне мог уследить за ними, и более того, отвечать на атаки в том же темпе.
«Быстрее, ещё быстрее!» — он махал мечом как безумный, периодически то парируя, то блокируя атаки врага. Со стороны эту битву даже сложно было разглядеть, и только лязг металла говорил о том, что сражение идёт полным ходом. Удар за ударом Тайрен продолжал попытки нанести повреждения гиганту, но и тот не сдавался. Удивительно как такой маленький человек, мог противостоять мощи такого огромного существа.
И тут время как будто замедлилось. Пытаясь заблокировать очередную атаку, Тайрен увидел, как в мече образуется трещина, и заострённая дубина начинает проходить сквозь оружие, продолжая движение к его шее. Не отпрыгнуть, не уклониться. Острие неизбежно приближается, и он ничего не может сделать. Он видит, как рядом появляется чёрная дымка от рукояти косы. Но уже слишком поздно, она не успеет затвердеть достаточно сильно, чтобы остановить удар. Мир вокруг начинает вращаться, а потом замирает. Он видит со стороны, как его обезглавленное тело падает на землю, с огрызком меча в руке. Темнота затягивает сознание.
«Не так я хотел умереть…» — последнее, что пронеслось в его голове.
Момент сто третий: Абсолютное желание
Он очнулся на полу. В комнате было всё так же темно, и только свет монитора не давал ей увязнуть во мраке. Смерть пришла слишком неожиданно. Подвело то, что никогда не должно подводить воина — его оружие. Металлическая скрученная дубина оказалась прочнее тяжёлого двуручного меча. А может он неправильно им сражался? Может, не стоило блокировать все атаки подряд? Теперь уже не важно. Хоть он и не умер, в привычном понимании этого слова, но вернуться назад уже не сможет. Ему придётся продолжать жить в этом унылом мире, лишь ностальгируя о своих былых приключениях.
— Это даже хуже, чем смерть. Гадство! — он сел на колени и с силой ударил кулаком в пол. От руки побежала резкая волна боли, а из костяшек потекла кровь. Давно он уже не видел собственной крови. Она продолжала течь, окрашивая кисть в красный цвет. А сильно он долбанул, ничего не скажешь. Там он привык не сдерживать себя, зная, что внутренняя сила укрепляет его тело, и как бы он сильно не ударил, навредить себе не сможет.
