В ретроспективе для нас очевидно, конечно, что Халлер был мошенником и предателем, но тогда, весной 1711 г. даже сами англичане не могли быть вполне уверены в том, что же на самом деле произошло в Португалии. В подтверждение своего рассказа француз представил лорду Порт- мору письма, якобы полученные им от маркиза де Бэ, в которых действительно ведется речь о переговорах с португальцами (документы 2, 3){14}.
Удостовериться в их подлинности англичанам, конечно, было затруднительно, но даже если они и были подлинными, что из них следовало? Да, переговоры в них вроде бы упоминаются, и Халлер получает от де Бэ соответствующие инструкции, включая и описание территориальных уступок, на которые Испания готова будет пойти. Но если вчитаться внимательнее, то оказывается, что о заинтересованности Лиссабона в этих переговорах самому де Бэ известно только со слов Халлера. Так действительно ли португальцы участвовали в переговорах? Могло ли быть, что Халлер вовсе и не вступал в контакты с португальским правительством, а придумал эти контакты, чтобы придать себе важности в глазах де Бэ?
Проверить это у англичан не было никакой возможности. Тем не менее сразу после получения бумаг от Халлера Великобритания, разумеется, заявила португальцам решительный протест и потребовала объяснений. Португальцы в ответ, разумеется, все столь же решительно отрицали: выдвинутые французским купцом обвинения они объявили ложными и не заслуживающими внимания{15}. Тем не менее неопределенность сохранялась. Собственно, эта-то неопределенность, практическая невозможность верификации значительной части поступающих государственным мужам сведений и создавали пространство, в котором могли оперировать Халлер и подобные ему авантюристы. На фоне такой неопределенности сами сановники среди возможных интерпретаций получаемой информации зачастую выбирали те, которые соответствовали их интересам, — и это тоже было на руку авантюристу.
Весной и летом 1711 г. лорд Портмор продолжал уверять своих коллег в правдивости показаний Халлера{16}. Это вполне понятно, ведь именно к нему обратился Халлер со своими разоблачениями, и именно Портмор сообщил о них британскому правительству: дезавуировать их теперь генералу было бы сложно. Кроме того, подозрения в адрес португальцев были ему на руку: военные действия на Пиренеях шли в последнее время не слишком успешно, ситуация на этом театре виделась Портмору все более тупиковой, и возможность ссылаться при всяком удобном случае на ненадежность португальских союзников была ему очень кстати. Другие британские представители в Португалии, впрочем, воспринимали сообщение Халлера более скептически. В письме к лорду Дартмуту, государственному секретарю Южного департамента, дипломат Томас Леффевр (в 1709-1710 гг. поверенный в делах в Лиссабоне), характеризует француза как подозрительного типа и сомневается, что португальцы действительно пытались заключить сепаратный мир. Вместе с тем он допускает, что они были заинтересованы в неофициальном перемирии с Бурбонами, не желая при этом и порывать с англичанами (и терять английские субсидии). В итоге же он приходит к тому же практическому выводу, что и Портмор: британские усилия на Пиренейском полуострове пора сворачивать, поскольку толку от них все равно не предвидится
