– Весьма мило с вашей стороны, – поблагодарила Тамсина.
Одна из ее ног, слегка подогнулась. Девушка покачнулась, ступая.
– Тебя проводить? – спросил Уильям.
Девушка замотала головой.
– Думаешь, я пьяненькая цыганка? – склонившись к нему, произнесла она.
– Тамсина! – одернул ее муж.
– Я сама найду дорогу. Елена уже отводила меня туда, чтобы я могла помыть руки и… ноги, – девушка старалась тщательно выговаривать слова.
Тамсина шла, высоко подняв голову. Выходя из двери, она слегка задела плечом о косяк. На винтовой лестнице ей пришлось замедлить шаг. Теперь она ступала очень медленно и осторожно, придерживаясь рукой о шероховатый камень стены… Наконец она поднялась на следующий этаж.
Дверь, выходившая на лестничную площадку, вела в помещения, составлявшие личные покои Уильяма. Первой комнатой, в которую она вошла, была небольшая библиотека. Книги лежали на полках, на столе, на стульях… Девушка погладила идеальную поверхность мебели и пошла дальше. Из библиотеки другая дверь вела в спальню несколько бóльших размеров, чем предыдущая комната. Оттуда через одну дверь можно было попасть в малую спальню с походной кроватью и шкафом, а через другую – в небольшую уборную.
Мертон-Ригг был вполне сносным жилищем, однако его незамысловатая планировка и лишенные притязаний комнаты не шли ни в какое сравнение с Рукхоупом. Доски пола библиотеки и спальни были полированными, деревянные балки над головой – крашеными, стены – побеленными. То тут, то там на стенах висели гобелены. Мебель выдавала руку искусного мастера. В помещениях горели зажженные свечи и настенные светильники. В спальне в камине потрескивал огонь.
Прикрыв за собой дверь, девушка вошла в спальню. Когда комната в очередной раз качнулась, Тамсина ухватилась за резной столбик кровати под балдахином. Полог и балдахин над резной кроватью орехового дерева были пошиты из темно-зеленой дамастной ткани. У резного изголовья кровати высилась горка подушек с вышитыми наволочками.
Босые ступни девушки ступали по недавно сплетенным из камыша циновкам. Небольшой яркий турецкий коврик застилал плоскую крышку деревянного сундука, стоявшего у ног кровати. Девушка заметила на покрывале кровати платье из черной парчи, шитое золотой нитью, еще одно из синего шелка, плащ-накидку, несколько сорочек, чулок и прочих женских принадлежностей.
Тамсина поправила рукой волосы и тяжело вздохнула, мысленно ругая себя за глупость. За обедом она позволила вину развязать себе язык, и теперь все подумают, что ей не хватает чувства собственного достоинства, а еще хороших манер. Если обитательницы Рукхоупа плохо о ней подумали после приезда к ним в замок, теперь они еще более в этом убедятся.
