— Здесь небезопасно.
— О чем ты говоришь? Здесь я чувствую себя лучше. Это мой дом. Мой дом, Ник. — Свет освещал ее сзади, образуя нимб вокруг головы, и он не мог видеть выражение ее лица.
— Ты не понимаешь меня.
— Нет, — сказала Юстина печально. — Боюсь, что ты не понимаешь меня. — Она сделала шаг вперед. — Почему бы тебе не уйти? Пожалуйста.
— А что случилось?
— Так, не о чем говорить.
— Ты же не одна, кого это касается?
— Ник, это никого больше не касается.
— Я только хочу узнать, что за дьявол вселился в тебя.
— Ты вовсе меня не знаешь. Я очень изменчивая и сумасбродная. — Юстина вздохнула. — Пожалуйста, уходи, Ник. Не надо сцен.
Николас повернулся и ушел, оставив ее стоять на крыльце.
* * *
Клик. Кли-клик. Пауза. Клик-клак-клик. Хай!
В то время, как они двигались взад и вперед вдоль тонкой линии, по диаметру круга, Терри впервые в жизни почувствовал страх перед своим противником.
Как мастеру, страх в кендзюцу был ему не известен. До сих пор.
Это был не только страх поражения, — хотя он и терпел поражение всего раз или два, — к тому же в некоторые моменты ему было совершенно ясно, что противник сможет его победить. Нет, это что-то более неуловимое. Оно заключалось в способе, которым этот Хидэёси работал. Стиль кендзюцу многое значил: по нему можно судить о противнике. Не только о его-школе и его учителе, но и о самом человеке, о его философии и религии, о том, чего он ждал и что держал в тайне.
Терри был обеспокоен потому, что увидел в этой философии презрение к человеческой жизни. Элин была права, когда сказала, что у Хидэёси глаза мертвеца, тусклые и пустые, словно линзы. В них не было ничего живого, Никаких чувств. Это и волновало Терри. Он слышал и читал о самураях в феодальной Японии в 1600-е годы, во время правления династии Токугава, которых вовсе не волновала человеческая жизнь. Это были машины-убийцы, действующие по приказу хозяина, они уважали только его и бусидо. Им были чужды человеческие эмоции.
Сейчас Терри казалось, что он столкнулся именно с таким противником. Хидэёси словно был выходцем из другого столетия.
Он ушел влево, атакуя, но тут же его удар был блокирован. И вот уже их боккены медленно стали рассекать воздух, словно двое слуг обмахивали хозяина огромными опахалами.
Терри присел на колено, идя боккеном горизонтально, но противник использовал вертикальный блок. Менее опытный фехтовальщик был бы уже убит этим ударом двумя руками, но Терри тут же потянулся вперед, острие его меча было направлено в живот соперника, казалось, для смертельного удара.
