Юстина вернулась в гостиную, вытирая руки.
— Нет, не все. Даже работая в доме, мне нужен мольберт.
— У тебя есть с собой какие-нибудь наброски?
— Да. — Юстина посмотрела в сторону большой холщовой сумки, лежащей возле дивана. — Да, конечно.
— Я хочу их посмотреть.
Она кивнула, достала из сумки, большую голубую панку и протянула ему.
Юстина ходила по комнате, пока Николас просматривал лист за листом. В комнате раздавался лишь шум пузырящейся в аквариуме воды и мерный шорох прибоя.
— Что это?
Он оторвал взгляд, от эскизов. Юстина стояла возле стены, скрестив руки за спиной, и рассматривала скрещенные изогнутые мечи, висящие на стене. Один из них был около тридцати, другой около двадцати дюймов длиной.
Николас на секунду задержал взгляд на изгибе ее спины, сравнивая с силуэтами, изображенными на эскизе, который держал в руках.
— Это древние мечи японских самураев, — сказал Николас. — Тот, который длиннее, называется катана, другой — вакидзаси.
— Для чего они?
— Для сражений и ритуальных обрядов. В древние времена только самураям разрешалось ношение дайто — обоюдоострого меча.
— Где ты их взял? — Юстина по-прежнему разглядывала мечи.
— Они мои, — сказал он.
Она обернулась, улыбнувшись.
— Ты хочешь сказать, что ты самурай?
— В некотором роде, — сказал Николас серьезно и поднялся с кушетки. Он стоял за ее спиной, думая о своей ежедневной трехчасовой тренировке.
— Я могу посмотреть вот этот длинный?
Николас медленно вытянул меч из ножен.
— Катана предназначен только для сражения. Он священный. Его вручают в красочной церемонии, наделяют собственным именем, и он становится сердцем и душой самурая. Это дай-катана, длиннее обычного меча. Не трогай, — резко сказал он, когда Юстина хотела попробовать острие лезвия. — Он порежет твой палец.
Николас увидел ее отражение в сверкающем лезвии, глаза были широко распахнуты, губы приоткрыты. Он чувствовал ее дыхание.
— Дай мне еще посмотреть. — Юстина откинула прядь волос, свесившихся на глаза. — Он такой красивый. У него есть имя?
— Да, — сказал он. — Ис-хогай. Это значит «Во имя жизни».
— Это ты его так назвал?
— Нет, мой отец.
— Мне нравится это имя, оно к нему подходит.
— В японских клинках есть что-то волшебное, — сказал Николас, всовывая меч обратно в ножны. — Этому мечу почти двести лет, но он по-прежнему как новый. — Он повесил оружие на стену. — Японские мечи — лучшие в мире.
Зазвонил телефон, и Николас взял трубку.
— Ник, это Винсент.
— Привет. Как дела?
