Король прерывисто вздохнул, не решаясь положить свои ладони на плечи собеседницы. Хрупкая внешне, но несгибаемая внутри. Достойная женщина, которая может превратить официальные покои в уютный дом, а скучные обязанности в приятную возможность быть вместе. И эта женщина выбирает монастырь. Осознанно? Или в гневе?
Утром он устроил головомойку своему начальнику стражи и еще полудюжине придворных. Вести о ночном происшествии тихо положили на стол в кучу общей корреспонденции. Если бы не бдительность королевского секретаря, он выглядел бы еще большим идиотом перед женщиной, которой хотел понравиться.
А она все смотрела в окно – колючая, неприступная, ранимая и чуткая. Как смели расстроить ее те, кому он доверил быть рядом?! Решившись, Бенедикт положил ладони на вздрогнувшие плечи:
– Полин, я прошу тебя только об одном – не спеши. – Потом немного притянул женщину к себе и, глядя на парк через ее плечо, заговорил о том, о чем не мог промолчать: – Вчера я впервые увидел рядом не самку, не хлопающий завязками кошель, а просто женщину. Сама понимаешь, я видел множество красавиц, встречались мне и умницы, но очень редко я видел в женщинах тепло, щедрость души.
Она замерла, вслушиваясь в его слова. Не вырывается, не кричит – значит, думает, а это уже маленький плюс в его пользу. Решившись на большее, король прижался лицом к тщательно уложенным волосам, вдыхая их аромат:
– Ты удивительная, живая, настоящая…
Неожиданно Полин дернулась, выворачиваясь из рук Бенедикта, и отскочила на несколько локтей.
– Что случилось? – спросил король, глядя, как женщина пытается восстановить дыхание и удержать лицо.
– Простите, Ваше Величество, но вы неоригинальны. Те же самые слова я слышала несколько лет назад. «Живая, настоящая…» – передразнила она голосом, полным горечи. – А потом, когда мне живой потребовалась защита, осталось только «ты же умная женщина, ты же понимаешь, что я ничего не могу…» Не надо, прошу вас! – Полин подняла руку, останавливая поток слов, готовых сорваться с губ короля. – Я вас услышала и поняла. Вы не хотите расставаться со мной, а, значит, не позволите ни удобный брак, ни монастырь. В таком случае, я прошу вашей защиты. Объявите меня своей любовницей, поселите поблизости, а как только заговор будет раскрыт – отпустите.
Бенедикт Четвертый пришел в недоумение – ему, королю немалого государства, не осмеливались дерзить ни послы иностранных держав, ни воинствующие герцоги собственной страны. Даже королева-мать, убедившись в его умении править, излагала свои пожелания тоном просьбы, а никак не распоряжения!
