– Что? – не поняла девушка.
– Сигарета. Бросай курить, Регина.
Выкинул в урну окурок и пошел к машине. Спустя несколько мгновений девушка тоже села в салон.
– Не думала, что тебя настолько беспокоит мое здоровье.
Я оставил ее реплику без ответа, завел мотор и выехал со стоянки.
Она не назвала свой адрес, мне и не нужно было, я и так его знал. Мы ехали в молчании, я был так взбешен, что если бы услышал какой-нибудь посторонний звук, то сорвался бы, ко всем чертям. Наступил бы апокалипсис, которого так все боятся. Видимо, чувствуя мое состояние, Регина молчала. Когда я остановился около ее подъезда, она вылезла из машины, бросив тихое «пока», и пошла к дверям.
Я не двинулся с места. Снова закурил, пытаясь успокоиться. Смотрел на многоэтажку, отстраненно гадая, чем сейчас занимаются в квартирах, в которых горит свет. Перевел взгляд на окна Вольской, и в этот момент в ее квартире загорелся свет. Не то, чтобы я ждал, пока она дойдет до квартиры…
Зазвонил мой телефон, посмотрел на имя звонившего и нахмурился.
– Рита? – ответил спустя пару секунд.
– Захар? Захар! Приезжай срочно домой, Таня упала!
Не дослушав, что там еще говорила тетка в трубку, я рванул с места.
***
Перепрыгивая сразу через три ступеньки, я взбежал на пятый этаж и, толкнув плечом входную дверь, забежал в квартиру. Мама лежала в зале, на диване, я лихорадочно смотрел на нее, пытаясь выявить ранения. Что, черт возьми, случилось?
Мама удивленно посмотрела на меня, а я прошел внутрь и встал около нее на колени, взял ее ладонь в свои и поцеловал.
– Ритка, ты зачем Захарчику позвонила? – громко сказала мама и закатила глаза. А я все пытался понять, что случилось.
– Мама, – пришлось прочистить горло, голос охрип.
– Что случилось?! – потребовал я, пока гладил мать по волосам, выискивая повреждения.
– Все хорошо, мой драгоценный, – тут же ответила та и нежно погладила меня по лицу, как всегда. В прикосновениях мам есть некое таинство, никто и никогда не прикоснется так же. Будто вся любовь сосредоточена в ладонях. Это лучшее ощущение в мире.
Наконец-то вспомнил, что я уже давно не Захарчик и не люблю все эти ее «драгоценный, сладкий, невероятный». Я тридцатитрехлетний мужчина, управляющий банком, и не истерю. Никогда. Выпрямился во весь свой рост, и в этот момент в комнату зашла тетя Рита. Они с мамой родные сестры. Маргарита младше на десять лет.
– Как же ж, в порядке! – передразнив старшую сестру, сказала тетка.
– Пошла я в магазин за молоком, захожу, а Танька валяется на полу, сверкая труселями!
