Вернувшись в комнату, мужа я не застала. Привела себя в порядок и спустилась к завтраку, после которого Анри отправился к себе в кабинет, а мы с Софи на прогулку. Солнце уже растопило утреннюю прохладу – жаль, с той же легкостью не растопить сердце брата. Лучи блестели в капельках воды на дорожках, золотили пожухлую траву и плескались в неглубокой речушке. Мы перешли мостик, а Софи говорила, говорила и говорила – то о встрече с нонаэрянами, то о картах, с которыми только училась разговаривать. Кажется, она уже забыла о случившемся вчера, с легкостью, свойственной только детям. Зато была искренне рада, что сегодня у нее выходной от занятий с Мариссой.
– Не нравится учиться?
– Учиться скучно.
– Неужели совсем?
– Ну… не всегда, арифметика, например, еще куда ни шло, или правописание. Но когда она заставляет меня зубрить эти унылые поэмы… – девочка наморщила нос.
– И что же там такого унылого?
– Мой мир разрушен и сожжен дотла, я словно раскаленная игла. Вливали в жизнь мою лжи горько-сладкий яд, предательство и боль меня томят. Не знаю, как преодолеть сомнений сонм, с моей душой звучащих в унисон. И даже если я смогу понять, как мне забыть, любить, простить, принять? Отринул сердцем всех своих друзей… Так что же знаю я о смысле жизни сей?
Софи скривилась, высунула язык, и я с трудом удержалась, чтобы повторить.
Но ничего не поделаешь – классика, надо знать. Даже если смысла в ней меньше, чем в хрюканье молочного поросенка. Зато в голову пришла одна маленькая хитрость: надо подсказать Мариссе подсунуть девочке географический атлас. Софи грезит путешествиями, вот пусть и занимается тем, что ей интересно. По крайней мере, пока у нее не появится гувернантка. С которой уже можно подробнее обсудить, как разбудить любовь ребенка к классической поэзии. Энгерийским я с ней буду заниматься сама, так что думаю, с языком проблем не возникнет.
Ближе к обеду мы вернулись в дом, и разошлись по комнатам, чтобы переодеться. Но не успела я снять накидку, как на пороге появился Анри. Побледневший и хмурый, с тяжелыми даже на вид папками в руках – и ведь хватило ума сидеть все это время за работой вместо того, чтобы отдыхать! Сердце сжалось, но я все-таки заставила себя улыбнуться.
– Только не говори, что вместо обеда ты будешь заниматься бумагами.
– Не стану. Если только ими не решишь заняться ты.
Что-то в его голосе – низком, сумрачном, мне не понравилось.
– С чего бы мне…
Перехватив тяжелый взгляд, закусила губу. Я вдруг поняла, что в этих папках.
