— Лемурия, — повторила Касс. — Значит, ты считаешь, что Атлантиду ждет участь Лемурии… Той самой затонувшей Лемурии, в которую никто не верит…
— А на самом деле все уже было, — медленно проговорил Лон. Он встал со своего ложа, подошел к Касс, обнял ее за талию.
— Надо уезжать отсюда, — начал было Лон, но его прервал вызов по визу.
С экрана смотрели честные серые глаза Рамтея.
Не кто-нибудь искал связи с Лоном: Рамтей — брат самого Зева. И частыми беседами с ним мало кто мог похвастаться в Посейдонисе.
Лон безмерно удивился и включился на связь.
— Приветствую, — сказал Рамтей.
Прозвучало его приветствие довольно странно: можно было подумать, что вызов атланта номер два в порядке вещей, будто Рамтей только тем и занимался, что без конца вызывал Лона.
— Мне нужна Касс. Она здесь? — Брат Зева, как известно, не отличался ни гибкостью, ни красноречием.
— Могу я узнать, в чем дело? — Несмотря на то, что Лон удивился до растерянности, он счел нужным придать легкую небрежность и недовольство своему тону.
— Нет, — спокойно отрезал Рамтей и стал обводить комнату глазами, а, узнав Касс, объявил, будто лишь его вызова весь вечер желали в этом доме: — Поторопись, Касс. Я жду тебя в Веселом Гроте. Одну.
И отключился, не дожидаясь ни расспросов, ни ответа.
— Да это наглость, — начал Лон. — Он думает, если он атлант номер два, то наплевать ему на правила, на манеры, на чужую личную жизнь, наконец?
— Я пойду, — сказала Касс, ошеломленная внезапным вниманием Рамтея.
Касс уже подбегала к стоянке своего аэробная, а поэт все еще возмущался.
Даже постоянных клиентов зал Веселого Грота не переставал ошеломлять размерами. Что же касается посетителя случайного, попавшего сюда пусть не впервые, пусть в третий или четвертый раз… Касс не помнила точно, сколько визитов нанесла сюда, в это излюбленное пристанище искавших развлечения Настоящих из элиты. Ее Веселый Грот своей величиной до сих пор просто давил.
На самом деле ирреально огромным этот зал только казался, эффект создавался обилием зеркал. В зеркальных стенах и зеркальных простенках между зеркальными столиками многократно отражались и сами столики, и горевшая на каждом из них свеча, и темно-вишневые диванчики вместе с полулежавшими на них посетителями.
Яркое, бесчисленное множество каминных огней ослепляло окончательно.
— Интересно, где все-таки прячется настоящий камин? — подумала Касс, осматриваясь. Она вдруг заметила, что не осматривается, а, скорее, озирается, причем озирается до неприличия неловко.
