Хотя сначала я не могла решить, как мне лучше себя вести, непринужденные манеры Джексона помогают мне расслабиться. Солнце проникает сквозь облака и листву, освещая траву у моих ног. Я пересаживаюсь так, чтобы моя кроссовка попала в пятно света. Я всматриваюсь в лес, слушаю чириканье птиц. Тут и правда очень мирно.
– Не против поцелуя? – спрашивает Джексон.
Жар обжигает мое лицо, и, повернувшись к Джексону, я вижу, что он протягивает мне маленькую шоколадную конфету в серебристой обертке. Он улыбается, заметив мое смущение.
– Спасибо, – говорю я и беру конфету из его пальцев.
Джексон смотрит в сторону академии, на ее каменный фасад. Задерживается взглядом на зарешеченных окнах.
– Так значит, теперь там школа, – произносит он. – На вид здание не сильно изменилось, знаешь ли, разве что на дороге тот устрашающий знак поставили. С тем же успехом могли бы нарисовать на нем череп и кости.
– Погоди, – я распрямляю спину, – ты бывал тут раньше?
– Ага. Не в самом здании, а рядом. Еще до того, как тут все заросло. До того, как поставили забор.
– А когда в последний раз ты тут был? – восхищенно спрашиваю я.
Мысль о том, что Джексон раньше бывал в академии, приводит в меня в восторг. Внезапно кажется, будто у нас много общего, хотя на самом деле, вероятно, это не так.
– Четыре года назад. – Он старается не встречаться со мной взглядом. – Когда мне было четырнадцать. Я часто убегал из дома. Честно говоря, я натворил немало всякой хрени. Обычно я ночевал у Кви, но иногда его родители начинали беспокоиться, и тогда я понимал, что пора на время исчезнуть. Сделать вид, что я возвращаюсь домой. Вместо этого я находил старые здания или места, где можно поставить палатку. Но в итоге родители всегда выслеживали меня. Под конец дошло до суда. Меня приговорили к общественным работам, и я провел сотню часов – не преувеличиваю, – подбирая мусор на шоссе.
– А почему ты убегал из дома? – спрашиваю я.
Меня изумляет сама идея, что можно прятаться от родителей. Это кажется таким… неуважительным.
– Мой папа, – отвечает Джексон. – Мой папа был полным… – Он замолкает и снова смотрит на школу. – Мы не ладили, – поправляется он. – У нас были разные ценности. И мне не нравилось, как он обращался с моей матерью.
– А сейчас?
Джексон бросает на меня мимолетный взгляд и долго молчит, прежде чем ответить.
– А теперь нас осталось только двое, так что у нас нет выбора.
– Двое?
– Мама умерла, – поясняет он, нервно сглотнув, словно у него перехватило дыхание. – Ее не стало три года назад, и папочка быстро протрезвел.
