Трэвис заметил, что у собаки не только вся шерсть в колтунах, но и правое ухо в засохшей крови. Следы свежей крови виднелись на передних лапах, словно ретривер так долго бежал по пересеченной местности, что треснули подушечки лап.
– Похоже, ты проделал тяжелый путь, малыш.
В ответ ретривер тихонько заскулил, будто соглашаясь с Трэвисом.
Он продолжил гладить ретривера по спине и почесывать за ушами, но через минуту-другую понял, что ждет от пса нечто такого, чего тот никак не мог ему дать: смысла и цели в жизни, избавления от отчаяния.
– Ну а теперь беги. – Легонько хлопнув ретривера по спине, Трэвис поднялся и потянулся.
Собака осталась стоять перед ним.
Тогда Трэвис обошел пса и направился в сторону опускающейся в темноту узкой тропы.
Однако собака обежала Трэвиса и преградила ему дорогу.
– Беги, малыш!
Ретривер оскалился и утробно зарычал.
Трэвис нахмурился:
– Беги! Хороший пес.
Но обойти ретривера так и не удалось: тот снова зарычал и начал хватать Трэвиса за ноги.
– Эй! – Трэвис отскочил на два шага назад. – Какая муха тебя укусила?!
Ретривер перестал рычать, но остался стоять, тяжело дыша.
Трэвис снова попробовал пройти вперед, но пес набросился на него еще яростнее. Он по-прежнему не лаял, а лишь глухо рычал и хватал за ноги, загоняя назад на поляну. Трэвис сделал восемь-десять неловких шагов по скользкому ковру из сухих еловых веток и сосновых иголок, споткнулся и шлепнулся на задницу.
Как только Трэвис оказался на земле, пес тотчас же отстал. Он подбежал к краю крутого спуска, напряженно вглядываясь в темноту. Его висячие уши навострились и чуть-чуть поднялись.
– Проклятая собака! – воскликнул Трэвис, но пес не обратил на эти слова никакого внимания. – Какого черта ты ко мне привязалась, мерзкая шавка?!
Но ретривер, оставаясь в тени деревьев, продолжал всматриваться в уходящую вниз оленью тропу, в черноту лесистого дна каньона. Опущенный хвост был зажат между задними лапами.
Трэвис подобрал с земли пригоршню мелких камешков, выпрямился и запустил одним из них в ретривера. Собака, несмотря на болезненный удар, даже не взвизгнула, а только резко развернулась.
Ну вот, я добился своего, подумал Трэвис. Теперь он вцепится мне в горло.
Пес бросил на Трэвиса осуждающий взгляд и продолжил блокировать оленью тропу.
Что-то в поведении этого ободранного пса – возможно, взгляд широко расставленных темных глаз, а возможно, наклон квадратной головы – заставило Трэвиса почувствовать укол совести за то, что он пустил в ход камень. Чертова псина явно разочаровалась в нем, и Трэвису вдруг стало стыдно.
