Это было прекрасно! Только что там, в душевой кабине, кричала эта девочка. У нее было два оргазма — от секса с ним и от секса с водой. Но какая, к черту, разница?
В голове у Дениса что-то щелкнуло, и образы сна померкли, но не исчезли совсем. Словно невидимый оператор мастерски плавно перевел фокус с заднего на передний план, превратив тревожное ощущение раздвоенности в восхитительно нечеткое боке[2].
Он был здесь и сейчас. За окнами плескался океан. Ветерок врывался в приоткрытые окна и играл с легким тюлем балдахина.
Карина закусила губу. Голова ее запрокинулась, спина напряглась натянутым луком, и тетива внутри ее чресл уже звенела от напряжения, готовая лопнуть с секунды на секунду.
Он обожал эти секунды. Глаза жены мутнели от наслаждения, пунцовела, вспухая, закушенная губа, дыхание сбивалось, бедра начинали вздрагивать, и там, между ними, пульсировала, сжимая его плоть, влажная и жадная женская радость…
Они лежали рядом, все еще тяжело дыша после любви. Влажная кожа медленно высыхала под дуновением бриза. Шум волн, набегающих на песок, отчетливо слышался в ночной тиши.
— Мы с тобой перебудили весь отель, — прошептала Карина.
— Пусть завидуют.
— Я не люблю, когда завидуют.
Денис улыбнулся.
— Это неизбежно. Всегда найдется, чему завидовать — так устроены люди. У меня красавица жена, которая в постели ведет себя, как Мессалина, и при этом кричит, как Кабалье. Как мне можно не завидовать?
— Кабалье поет!
— Ты тоже почти поешь, когда кончаешь! И этому тоже можно позавидовать: любовная песнь — услада для мужского уха! Ты очень возбуждающе кричишь. Ты у меня сексуально ходишь, сексуально сидишь, сексуально спишь… Ты даже стоишь сексуально! Видела, какими глазами на тебя смотрел толстый американец в холле? Тот, в красной рубашке и с квадратной женой под мышкой?
— Какими?
— Вот такими! — Давыдов показал два кулака вместе. — Жадными! У него были не глаза, а яйца! Огромные жирные тестостероновые яйца! И он тебя ими жрал!
Карина рассмеялась.
— Он жрал меня тестостероновыми яйцами? Какой ты грубый!
— Я не грубый. Я образный. Я не могу сказать «тестостероновыми тестикулами» — это будет непрофессионально, у меня язык не повернется такое сказать! Он смотрел на тебя так, что мне хотелось…
— Милый, — промурлыкала Карина, переворачиваясь на живот. — Скажу тебе как врач: яйцами нельзя смотреть, ими нельзя жрать, а с таким животом, как у того американца, их даже нельзя увидеть в зеркале. Успокойся, потому что с образностью у тебя сегодня не задалось.
