Получается, кто родился в России, для того истина в православии. Кто родился в Иране, для того истина — ислам. Кто появился на свет в племени, молящимся древесной личинке, для того истина — личинка. Ну, а кому совсем не повезло, и он родился на меланезийских островах, для того истина в молитвах соломенным самолетам.
Если бы все они родись в другом месте, считали бы за истину то, что сейчас считают ложью. А что сегодня считают божественной истиной, считали бы сатанинской ложью. «Я объездил весь мир, мальчик. И где бы я ни был, люди говорят об истинных богах. Все думают, что их бог истинный»>{6}.
Такая технология определения истины сродни подкидыванию монетки. Бросающий как бы загадывает про себя: выпадет орел — буду считать истиной ислам. Если решка — индуизм. А если на ребро встанет — значит, отныне истина для меня в шаманизме.
Бесполезно задавать вопрос, откуда он взял, что принцип «где родился, там и пригодился» истина? В какой религии сказано подобное? Простец на то и простец, что он не собирается думать на такие темы. Что ему кажется истиной, то для него и есть истина.
Простецы — ядро любого верующего сообщества. Они искренне верят во все, во что религии предписывают верить. Никаких фактов знать не хотят. Анализировать догмы веры для простеца равносильно намерению богохульствовать. Потому что, если ты не намерен богохульствовать, зачем тебе анализировать веру? Верить нужно, а не исследовать…
Однажды митрополит Филарет Московский беседовал с английским епископом. И тот его спросил, верит ли он, что кит мог проглотить целого человека — Иону. Митрополит ответил, если бы в Библии было написано, что Иона проглотил кита, он и в это бы поверил. Эта история преподносится как образец настоящей веры. Но по факту это образец слепой веры — веры простецов, отрицающих знание.
Таким простецом был Тертуллиан, живший во II веке, возведенный Церковью в статус христианского мыслителя. Он считал критерием истины Писание, авторитет Церкви и свидетельства души. Он заявлял: «Мы не нуждаемся в любознательности после Христа, не имеем нужды в знании после Евангелия… Пусть любопытство уступит вере, пусть слава уступит спасению… Не знать ничего против веры — значит знать все».
Он вопрошал: что общего у Афин и Иерусалима или у Академии и Церкви? Наше учение опирается на Соломона, который учил, что Бога следует искать в простоте сердца. Он призывал отринуть здравый смысл и на доводы, показывающие абсурдность его религиозных утверждений, говорил: «Верую, ибо абсурдно».
