— Розыскники его возьмут, — сказал Лужнов, чтобы как-нибудь успокоить генерала, — я уверен.
— Хотелось бы надеяться, — сказал Яшенцев и отпустил Лужнова.
3
Это началось спустя 85 дней, когда Лужнову не отзвонился Максимов. Лужнов сидел весь вечер на телефоне, пытаясь выяснить, к кому мог пойти подопечный, но того нигде не было. Лужнов рассердился. Обычно исполнительный Максимов, с которым никогда не было перебоев, в отличие от рассеянного Агапова и слегка норовистого Розанова, вдруг исчез. Впрочем, мало ли что могло быть у этого человека. Например, он поехал к кому-нибудь в гости, или пригласил женщину и забыл «звякнуть». Мало ли что, но Лужнов доложил генералу и, в соответствии с инструкцией, дождался, когда за ним заедут оперативники, после чего отправился к Максимову домой. У него были ключи от квартиры и он хотел если не напугать, то во всяком случае своим неожиданным вторжением слегка наказать мальчишку, чтобы таких случаев больше не повторялось.
В квартире было тихо и Лужнов надеялся, что Максимов там, просто спит или заболел, но он не спал. Он просто там был. Он сидел в кресле, откинув голову назад, изо рта его торчало что-то, что Лужнов определил, после взгляда на грудную клетку, как сердце. Рядом с левой рукой лежал язык. Им, словно кисточкой, было написано на стене одно слово. Оно было выведено красным и размещалось чуть выше головы.
Лужнову стало страшно.
Ибо слово это было — ПРЕДАТЕЛЬ!
* * *
Яшенцев встретил известие без особой радости. Он предполагал, что Крупнер вернется, но в душе надеялся на предсказанные аналитиками 80 %, что беглец погибнет, утихнет, заляжет на дно и будет наслаждаться свободой. Оказалось, что все не так. Крупнер начал мстить, и то, с чего он начал, не предвещало ничего хорошего. Этот парень совсем тронулся, впрочем, на наркотиках и с желанием мести, о которой он, видимо, долго мечтал, это немудрено. Все причастные к работе со спецпациентами были предупреждены, а Яшенцеву выделили охрану из личного состава отряда «Цунами».
Лужнов сидел в своем кабинете и размышлял, кто будет следующим. Кого Крупнер поставил на очередь и есть ли у него таковая. Он очень мало думал о себе — ведь он был всего лишь начальником охраны, с исследуемыми в контакт не входил. Лужнов думал об Агапове и Розанове. Розанов вообще был великим энтузиастом эксперимента, он показал себя активным исследователем свойств СС-91, защитил кандидатскую и три месяца назад стал начальником отдела. Он не считался с потерями, ставя впереди научный интерес, ради пороговых показателей охотно шел на человеческие жертвы. На его совести было трое подопытных, в том числе одна женщина. Его чуть было не отстранили, но он отделался выговором, зато результаты позволили защитить диссертацию. Розанову было тридцать пять, он был напористый и активный. В исследовательском Центре его не любили.
