— Волю судьбы? Ну да, а как же? Я знаю тебя так, как никто другой. Не играй со мной, Стаффа. Вы привели человечество к этому — ты и твои Компаньоны.
— А даже, если это я?
Претор здесь явно схитрил:
— Тогда ты сделал ужасную ошибку.
Стаффа иронически ухмыльнулся:
— Ну да?
Старый человек прищурился:
— Давай же во всем разберемся, давай. С уничтожением Миклена остались две голодные империи лицом к лицу через неровные, изорванные границы. Обе они в шатком положении, экономики обеих пострадали из-за того, что пытались удовлетворить твое военное тщеславие. Все, кто имеет с тобой дело, платят вампирную цену — разрушением своих на ладан дышащих экономик. Дальше ты выберешь победителя... а потом?
Стаффа заколебался, скрестив руки, изучая старого человека.
— Кто, Стаффа? — Претор пристально смотрел на него.— Я думаю, ты выберешь сеззанцев, а затем повернешь против них. После того, как ты оставишь их выжатыми досуха после борьбы с Регой, ты станешь правителем во всем человеческом космосе,— но в конце концов ты потерпишь поражение.
Стаффа приподнял бровь:
— Я, пожалуй, поиграю с тобой в твои игры. Почему это я потерплю поражение?
— То, что тебя разрушит в конечном итоге,— это недостаток в тебе человечности. Люди сметут тебя. Не армии... просто люди.
Улыбка скривила губы Стаффы:
— Люди? Эта толкающаяся масса дураков и болванов, помешанных на терроризме? Которые проклинают меня? И ты думаешь, они могут сделать то, что не смогли ни армады врагов, ни целые империи? Будь серьезнее.
Претор снова взглянул на развалины столицы. В голосе его была тоска, и он кивнул:
— Я и так серьезен. Ты воспринимаешь людей как кусочки мозаики. Ты видишь их в хаотичном движении, думаешь, что у них нет никакого определенного курса. Но ты не человек. Ты создание. Если ты хочешь спасти себя, Стаффа, ты должен научиться тому, что значит быть человеком. Ты не можешь почувствовать дух, который осеняет нации и народы, и поэтому в один прекрасный день он тебя уничтожит.
С нарастающим раздражением Стаффа отрезал:
— Ничто и никогда меня не уничтожит.
Неуловимые изменения произошли в хриплом голосе:
— Даже любовь?
Воцарилась длинная пауза.
— Ты же встретился с ней однажды, не правда ли?
Стаффа надкусил ампулу, чтобы привести в норму дыхание.
Старый человек это увидел:
— Пленница, она была пленницей. Рабыня с яркой красотой, предназначенная для продажи в публичный дом на Силене. Но она была слишком хороша, чтобы проскочить мимо тебя. Ты меня удивил еще раз, Стаффа. Я никогда не думал, что ты позволишь своему сердцу размякнуть от любви. Я считал, что убил это в тебе.
