— О боже! — простонал Рэндом. — Да, теперь я понимаю… Ответы невпопад, нелепые оговорки… Но как тебе удалось провести Флору?
— Повезло, — ответил я. — А может, сработало подсознание. Впрочем, Флора настолько глупа, что обмануть ее не так уж трудно. Но сейчас я нуждаюсь в вашей помощи.
— Как ты думаешь, отсюда можно уйти на Отражения? — спросила Дейдра, и я с облегчением подумал, что теперь избавлен от необходимости отвечать на непонятные вопросы.
— Да, — сказал Рэндом, — но я — против. Мне бы хотелось видеть Корвина в Амбере, а голову Эрика — на копье. И я, пожалуй рискну помочь правому делу, так что ни о каком бегстве не может быть и речи. Если хочешь, иди одна. Все вы считали меня хвастуном и неженкой. Что ж, поживем — увидим. Но я не отступлюсь.
— Спасибо, брат, — сказал я.
— Правду говорят, что встречаться при лунном свете — дурная примета, — заметила Дейдра.
— Ты предпочла бы остаться привязанной к дереву? — спросил Рэндом, и она не нашла, что ответить.
Мы лежали за кустом, не шевелясь, и вскоре на поляну, где горел костер, вышли трое людей. Они посмотрели по сторонам, и один из них внезапно нагнулся и понюхал землю.
— Вейры, — прошептал Рэндом, и дальнейшее я увидел, как в тумане. Незнакомцы упали на четвереньки, и лунный свет как-то странно посеребрил их серые одежды. Три пары горящих глаз уставились в нашем направлении.
Я проткнул первого волка шпагой, и ночную тишину прорезал мучительный человеческий вопль. Рэндом одним ударом отсек голову второму, а Дейдра, к моему изумлению, подняла третьего волка высоко в воздух и с размаху ударила о колено, переломив ему позвоночник, словно сухую спичку.
— Скорее! — вскричал Рэндом. — Проткни их своей серебряной шпагой!
Я послушно воткнул клинок сначала в одного оборотня, потом в другого. Послышались еще два душераздирающих вопля.
— Надо уходить, — решительно заявил Рэндом. — Здесь нельзя оставаться.
Примерно через час, в течение которого мы продирались сквозь высокий кустарник, Дейдра не выдержала.
— Куда это мы идем? — спросила она.
— К морю.
— Зачем?
— Оно хранит память Корвина.
— О чем ты говоришь?
— О Ребма, естественно.
— Сначала тебя там убьют, а потом скормят твои куриные мозги рыбам.
— Я не пойду с вами. Мы расстанемся на берегу. А ты поговоришь с нашей сестрой.
— Ты хочешь, чтобы он вновь прошел Лабиринт?
— Да.
— Это рискованно.
— Знаю… Послушай, — обратился он ко мне, — ты честно все рассказал, и поэтому я хочу предупредить: если окажется, что ты — не Корвин, тебя ждет гибель. Но я убежден, что ты не можешь быть никем другим. Твое поведение, несмотря на потерю памяти, говорит само за себя. Рискни, поставь жизнь на карту, и если пройдешь испытание, которое мы называем Лабиринтом, наверняка все вспомнишь. Согласен?
