Один из них довел даже свою любезность до того, что предложил им нарочно заваренного с этой целью чая.
Подобного рода предупредительность показалась нашим беглецам несколько подозрительной.
Они обменялись многозначительным взглядом и незаметно вылили на землю содержимое чашек.
— Эти люди слишком предупредительны, — заметил Рожер. — Неужели они делают все это только ради нашего присутствия? Мне не верится, чтобы они придавали такую цену охране двух европейцев.
— Все возможно, — отвечал сэр Мориц. — Наши хозяева кажутся честными людьми, у них мирные лица и внушительные манеры, но чай их обладал странным запахом.
— Запахом опиума, не правда ли?
— Я также это заметил. Мы хорошо сделали, что не стали пить его. Но я не чувствую к этим людям ни малейшего доверия. Ляжем спать и не будем высказывать наших подозрений.
С этими словами они удалились в свою палатку, разделенную на две половины.
Измученный усталостью, Рожер долго не мог уснуть. Все тело его было разбито и он тщетно закрывал глаза — сон не приходил.
Ворочаясь с одного бока на другой, он очутился как-то лицом к отверстию палатки.
Костер все еще пылал, но Рожеру казалось, что пламя его становилось то красным, то зеленым, то синим.
«У меня лихорадка», — подумал он.
Мысль эта еще более утвердилась в нем, когда он увидел расположившихся полукругом вокруг костра индусов, скинувших все свои одежды, за исключением куска коленкора вокруг бедер.
Один из них сыпал в костер какой-то порошок из ящика слоновой кости.
Лица всех имели какое-то странное выражение. Все они были разрисованы какими-то таинственными знаками.
Рожер приподнялся на локте и созерцал эту сцену, сам не зная — сон ли это или действительность.
Индусы напевали какую то монотонную песню.
Они пели:
«Повесили у дверей храма гирлянды из цветов, жасмина и магнолии.
Она идет, это она, владычица мира.
Это она — богиня любви и смерти.
Ее окровавленные уста призывают умерщвление.
Она топчет ногами своих побежденных врагов.
Повесили у дверей храма гирлянды из цветов жасмина и магнолии.
Она отрывает части их тела, которые еще трепещут в предсмертной агонии.
Запах их крови вызывает на лице ее краску удовольствия.
О Кали, пред тобою погибнут враги твои, мы вырвали у них глаза и бросили их коршунам.
Повесили у дверей храма гирлянды из цветов, жасмина и магнолии».
Каждый стих этой песни приводил их все в большую и большую ярость.
Из толпы выделились два индуса и стали рыть около костра глубокую яму.
