Трещины расширялись, кое-где из-под земли потянулся сизый дымок. Некоторые из них достигали десятка-двух метров в длину, в ширину — метр и более; при этом они то развёрстывались, то смыкались своими берегами. Это было воистину мощное землетрясение.
В какой-то момент сейсмоустановка, укреплённая на специальной платформе, сначала покосилась, после совсем опрокинулась в одну из трещин. Несомненно, та дверь в преисподнюю была огромна, коли установка провалилась в неё полностью. «А что, бог на нашей стороне? — наверное, есть, — скривил губы в ухмылке Лагода. — Фактически он за нас выполнил план «Z» по уничтожению установки».
Подошёл второй из его офицеров с донесением:
— Перехвачено радиосообщение с американской субмарины. Они умоляли моряков с крейсера спасти их! Субмарина потеряла ориентиры и погружается в бездну, её крутит, словно щепку.
— УмоляЛИ? — переспросил Лагода, нажимая на последний слог.
Офицер подтвердил кивком подбородка:
— Им уже никто не поможет. Скорее всего, из-за подвижек плит в морском дне открылась воронка, куда их затянуло.
— Гм, пусть каются! Не зря же проект называется «Бездна»! Вот наши, как бы, братья по оружию и убедились в том. Что с «Саратогой»?
— Крейсер лежит в дрейфе примерно в пяти милях от острова. Думаю, там поостерегутся возвращаться на берег снова. Возможна эвакуация оставшихся лишь с воздуха.
— Что ж, пусть ребята из «Оплота» поспешат туда и всё тщательно зачистят, прежде чем мы покинем эти воды.
— А если на острове найдутся живые или раненные — действовать, как обычно?
Лагода хмыкнул уже более спокойно и задал риторический вопрос:
— Разве там такие есть? Я сомневаюсь…
Затем он глянул на Алексеева:
— Сколько баллов показали сейсмодатчики?
— Около восьми баллов. При таком землетрясении любой город превратится в прах с многочисленными жертвами.
Остроумов немного понимал по-английски, и незаметно для солдата прислушался к тому, о чём шептался цэрэушник с собеседником. Его насторожила та чья-то умоляющая фраза, которую, дважды повторил встревоженный уоррент-офицер[3]: «Save us please! For goodness sake!»[4] В остальном смысл достаточно длинного и сбивчивого разговора ускользал от профессора. Понятно было одно: случилось нечто экстраординарное и не слишком приятное для американцев.
Кингсдолл что-то приказал уоррент-офицеру, послышался удаляющийся стук ботинок. А цэрэушник вернулся очень недовольный. Со злым прищуром глянул на Остроумова:
