— Знаю сам, — протянул Вовка, направляясь к жестяной закоптелой печурке, стоящей среди комнаты.
Затем, прильнув к руке матери, потерся ершистой головой, спросил:
— Ты кому носки вяжешь, мам?
— Тебе.
«Себе бы лучше связала, ходит в сапогах, в тоненьких носочках», — подумал Шурка.
Он сел на железный ящик рядом с печкой, потрогал рукой боковину. Поежился от холодного прикосновения. Пошевелил в ботинке немеющим пальцем, покалывало, словно иголками. Топить нечем.
— Есть хотите? — спросила мама.
Конечно, есть хотелось, страсть как! Но Шурка заставил себя равнодушно произнести:
— Не очень, мам.
У них было всего-то, как он знал, граммов триста хлеба.
— Мы вот сейчас за дровами сбегаем, обед сварим, потом и поедим. Да, Вовка?
— Пойдем, Шуренок, — ответил тот, с трудом поднимаясь с кровати, отрываясь от теплой маминой руки.
— Где же вы их найдете, дрова-то? — вздохнула Евгения Михайловна. — Столько эвакуированных, все пособирали. Ну, пойдите…
Шурка взял в углу мешок. Вовка подошел к столу, не удержался, глотая слюну, отломил корочку хлеба, затолкал в рот, мотнул головой, прожевывая, пошел вслед за братом.
На улице сказал Шурке:
— Я так есть хочу! Живот совсем пустой-препустой.
— Не хнычь, терпи. Думаешь, я не хочу? Но не ною… На аэродром пойдем, там поищем дров.
На аэродроме стояли в ряд серебристые самолеты. Ребята пошли к мастерским, заглянули в ремонтный ангар. Там стоял остроносый истребитель ЯК, изрешеченный пулями и осколками снарядов. Шурка и Вовка проскользнули в щель ворот, подошли, поздоровались с техниками. Их здесь знали. Техники откликнулись на приветствие детей, продолжали накладывать, заклепывая, металлические заплаты на пробоины. Старшина, дядя Вася, влезал в кабину с ключами.
— Чтоб ни гу-гу, пацаны. Не лезть с вопросами. Спешим, ребятки.
Они не отходили от самолета, который чудом вернулся из воздушного боя. Казалось, что он еще пышет огнем.
Дядя Вася выпрыгнул из кабины, наклонился над рваной пробоиной в крыле.
— Снарядом угораздило, — объяснил ребятам. — Сизов! — крикнул. — Дай-ка дюральку.
Большими ножницами обрезал края пробоины, выгнул пассатижами, подстучал молоточком, подкладывая киянку (деревянный молоток), напильником загладил заусенцы. За это время боец Сизов уже вырезал заплатку по размеру. Наложили ее на пробоины, сверлили ручной дрелью дырочки, заклепывали.
Закончив споро дело, дядя Вася улыбнулся, подмигнул ребятам:
— Хотите помочь?
— Хотим! — в два голоса ответили те.
